Виктор Шнирельман - Арийский миф в современном мире

Одновременно он доказывал, что есть «народы-паразиты», «народы-хищники», «народы-дегенераты» (Синявин 2001: 34, 82). При этом злодейство для него неразрывно связывалось с «генетической ущербностью» (Синявин 2001: 55), что отсылает нас к давно отвергнутым идеям Ч. Ломброзо. Вспоминая простонародные представления о том, что дети от смешанных браков являются «ублюдками», Синявин видел в них разрушителей национальных культур, что якобы диктовалось их природой, то есть рождением (Синявин 2001: 28–29). Все это относилось в первую очередь к семитам, которых Синявин считал «расовыми метисами» (Синявин 2001: 99) 304. Иными словами, свою ненависть к евреям он пытался обосновать псевдонаучными аргументами, апеллирующими к расовой теории. Во всем этом, разумеется, нетрудно обнаружить рецидивы расового мышления. Сегодня оно достаточно типично для радикальных русских националистов, причем в начале 2000-х гг. псевдонаучную базу для таких взглядов усердно создавал В. Авдеев.

Низводя женщину до положения машины по производству потомства, Синявин восхвалял индусский обычай «сати», то есть самосожжение вдов (Синявин 2001: 32). В мужчине же он видел прежде всего воина, бойца и, похоже, верил, что Добра можно достигать только силой. Борьбе в его рассуждениях отводилось много больше места, чем труду. Так, для обсуждения проблемы труда ему хватило четверти страницы, тогда как война рассматривалась на двух страницах, не говоря о том, что к идее борьбы он возвращался едва ли не в каждой главе. Сенявин воспевал войну в тех же терминах, что и милитаристы первой половины XX в. (Синявин 2001: 50–52). Он называл «ненависть к злу и его носителям – необходимым качеством достойного человека», а призывы к разоружению – провокацией (Синявин 2001: 57). Зато толерантности в его системе места не находилось (Синявин 2001: 96–97).

Следует отметить, что Синявина действительно беспокоило нынешнее положение русских: демографический спад, экономический кризис, алкоголизм, наркомания, масскультура и пр. И он всеми силами пытался что-то предложить для исправления положения. Похоже, он понимал мобилизующую роль мифа (см., напр.: Синявин 2001: 59, 111) и делал все, чтобы миф вдохновил русских на построение нового общества. Однако его миф был, во-первых, перенасыщен этнонационалистическими установками, а во-вторых, не столько создавал позитивные ценности, сколько развивал необузданную ненависть к тем, кто был назначен Синявиным на роль векового врага. Такими врагами были христианство и марксизм, за которыми неизменно маячило еврейское лицо. Неудивительно, что конечным продуктом теоретических изысков Синявина был заурядный нацизм.

Наконец, объявляя войну евреям, Синявин предлагал учиться у них, причем за основу «еврейской морали» брал Ветхий Завет и вырванные из контекста некоторые положения Шулхан-Аруха (Синявин 2001: 98 – 102), к которым вот уже более 200 лет непрестанно обращаются антисемиты. При этом если за века и христианство, и иудаизм развивались, причем кое-что из своего наследия они отвергли, а кое-что переосмыслили и стали воспринимать чисто символически, то Синявин понимал все сказанное в Библии буквально. И он призывал русских воспитывать у себя племенную мораль, парадоксальным образом возвращая их в первобытность. В его понимании такая мораль должна была быть не религиозной, а расовой (Синявин 2001: 102). В свое время нацисты пытались делать точно то же самое.

Остается добавить, что в январе 2001 г. московский православный Центр реабилитации жертв нетрадиционных религий направил в Московскую прокуратуру заявление, обвиняя Синявина в оскорблении религиозных чувств верующих и возбуждении религиозной и национальной вражды, а также в пропаганде войны и насилия. Против издателя книги А. М. Аратова было возбуждено уголовное дело. Однако в прокуратуру пришло письмо А. Н. Севастьянова, подчеркнувшего заботу Синявина о «духовном и физическом здоровье русской нации». Выборочно цитируя его книгу, Севастьянов доказывал, что у ее автора якобы не было «предвзятости, одностороннего взгляда на этносы и конфессии». Присваивая себе право выступать от имени науки, Севастьянов демагогически заявлял, что в принципе невозможно определить, побуждает ли та или иная информация к действиям против какой-либо нации, расы или религии, ибо восприятие такой информации целиком зависит от субъективного подхода. Синявина же он представлял «благородным и воспитанным человеком», а его книгу – образцом «возвышенного целомудрия» (Синявин 2009: 231–237). Трудно сказать, убедили ли работников прокуратуры доводы Севастьянова или на них произвели впечатления его громкие титулы, включая должности «президента Лиги защиты национального достояния и ответственного секретаря Союза общественных объединений по защите чести и достоинства русского народа». А возможно, решающее влияние оказал какой-то звонок из Госдумы, где Севастьянов тогда состоял экспертом комиссии, разрабатывавшей проект федерального закона «О русском народе». Как бы то ни было, в октябре 2001 г. дело было закрыто «за отсутствием состава преступления».

Сегодня у Доброслава и Синявина есть последователи, усердно развивающие их идеи. Одним из них является некий В. Пранов, выпустивший в 2002 г. злобный памфлет, направленный против иудаизма и «жидов» 305. Обнаружив в Ветхом Завете идеи «расизма и фашизма», он представил национализм «инстинктом самосохранения нации» и «иммунной реакцией народного организма» (Пранов 2002: 7). Он обвинял евреев во всех бедах современного мира – в коррупции, стяжательстве и, разумеется, «процентном рабстве» и «духе капитализма». Воспроизводя все инвективы, обращавшиеся против евреев со времен Мартина Лютера, автор обогатил их собственной инновацией, сравнив «жидохристианство» с «радиоактивным заражением» (Пранов 2002: 115). Правда, временами здравый смысл подсказывал ему, что нельзя обвинять весь народ оптом, и он признавал, что не все евреи – злодеи (Пранов 2002: 122). Тогда в традициях XIX в. он объявлял «жидовство» качеством, якобы присущим отдельным людям, независимо от национальности: «Жиды – не этнос, а утратившие совесть паразиты» (Пранов 2002: 9) и «Жидовство можно одолеть только сообща, подняв на борьбу все народы, включая еврейский» (Пранов 2002: 17). Однако он тут же об этом забывал и с яростью набрасывался на всех евреев, доказывая, что их стандартное поведение всегда и везде диктуется их «сатанинской верой», связанной с «жестоким и коварным богом». Ведь его интересовали «не исключения, а движущие мотивы и характерные особенности», и это заставляло его обращаться к понятию «коллективной ответственности» (Пранов 2002: 122). Мало того, по словам Пранова, «где бы он ни проживал, в какой бы партии не состоял, жид всегда остается жидом, преданным одной только “идее”, а следовательно, неизбежно и непременно – предатель, диверсант, двурушник и кровосос» (Пранов 2002: 141–142).