Виктор Шнирельман - Арийский миф в современном мире

Существенно, что для рассматриваемых авторов древнейшая история важна не сама по себе, а как способ научного обоснования легитимности самостоятельного Украинского государства. Так, Чмыхов апеллировал к глобальным историческим закономерностям, на его взгляд, подтверждавшим неизбежность становления независимой Украины как особого исконного «природно-климатично-социально-экономического организма», причем, что характерно, в ее нынешних границах (Чмихов 1996 – 1997а) 355. Правда, для демонстрации своей якобы объективности журнал «Индо-Европа» публиковал и статью известного украинского археолога Д. Телегина, не оставившего камня на камне от упомянутых выше построений и убедительно показавшего отсутствие какого-либо родства между трипольцами и славянами. Вместе с тем и он возводил корни славян к необычайной древности – ко второй половине 4 – 3-го тыс. до н. э., связывая их с населением культуры гребенчато-накольчатой керамики Днепро-Висленского региона (Телегiн 1996–1997).

Идеи Чмыхова и Шилова популяризировались в стандартном учебнике по этнографии, утвержденном Министерством образования Украины (Пономарьов 1994: 101–102). Книга Шилова об Украине как родине ариев и местоположении древнейшего государства Аратты (Шилов 1995) удостоилась особой похвалы в новом респектабельном украинском журнале «Генеза». Этот журнал особенно подчеркивал ту мысль, что «Веды» сложились будто бы на берегах Днепра и что якобы, благодаря труду Шилова, стала очевидной прямая преемственность между «Нижнеднепровской Арианой, Киммерией, Таврией, Скифией, державой антов, Киевской Русью и Запорожьем» (Пономарьов 1995).

Сегодня на Украине Шилова почитают как национального героя, и на его родине ему воздвигнут памятник. А спустя год после «оранжевой революции» в октябре 2005 г. на территории Каменной Могилы был открыт музей. Для туристов был разработан маршрут «Золотое кольцо трипольской культуры» и открыты «парки трипольской культуры». На Украине заговорили о курсе «трипольской педагогики», а в киевских ресторанах появился бальзам «Трипольское чудо» (Русина 2011: 150–152). Тогда под руководством политика И. А. Зайца был создан благотворительный фонд «Триполье», призванный украинизировать трипольскую культуру, и проводились помпезные псевдонаучные конференции, посвященные триполью как «истоку европейской цивилизации» (Отрощенко 2007). В самом селе Триполье на основе частной коллекции с 2005 г. работал музей «Древняя Аратта – Украина», закрытый в 2012 г. Иными словами, части украинской элиты кажется соблазнительным искать корни современных украинцев среди «ведических ариев».

Книга Шилова не ускользнула от внимания и русских националистов, не упустивших случая подчеркнуть, что их излюбленная идея славянско-арийского единства поддерживается по крайней мере некоторыми специалистами (Прародина 1995). Но даже некоторые русские почвенники вынуждены признать наличие в работах Шилова мистики и оккультизма (Антоненко 1996: 160), что вряд ли совместимо с его претензиями на научность. А. М. Иванов (Скуратов) и вовсе назвал эту книгу «навозной кучей националистической брехни» (Иванов 2007: 339).

Действительно, дискуссия, проведенная украинским журналом «Археологiя», показала, что украинские специалисты-археологи весьма скептически воспринимают построения Шилова (Шилов 1992в). Речь идет даже не столько о его исторических реконструкциях, сколько о самой методике полевых исследований. Ведь методика фиксации изначальной формы кургана остается слабо разработанной. Поэтому в силу как объективных, так и субъективных причин археологам не удается добиться искомой точности, а без этого говорить о какой-либо фигурной (тем более «антропоморфной») форме кургана, на чем настаивает Шилов, не приходится. Специалисты демонстрировали особенности «интуитивного метода» исследований Шилова и показывали, каким образом он выдает свои фантазии за якобы достоверные факты. Столь же серьезные нарекания у них вызвали его некритические сопоставления археологических данных с материалами такого сложного памятника, как Ригведа. В итоге они называли его реконструкции древних «мифологических систем» сомнительными, а сопоставления древних курганов с «обсерваториями» безосновательными (Рассамакiн 1992; Ричков 1992; Залiзняк 2002). По словам одного из украинских археологов, Шилов является «профессиональным мифотворцем» (Отрощенко 2007).

Неоднозначной была и рецензия на книгу Шилова лингвиста О. Н. Трубачева. Тот, с одной стороны, хвалил Шилова как, пожалуй, единственного верного последователя своих идей о пребывании индоариев в Северном Причерноморье и противопоставлял его более «консервативным» специалистам-скифологам, не спешившим эти идеи подхватывать. Но, с другой стороны, сам Трубачев сомневался в плодотворности именно тех идей, которыми более всего дорожил Шилов. Так, он предупреждал против излишне прямолинейного отождествления археологической культуры с этнической группой и считал гипотезу Шилова о неком «арийско-хурритском союзе» в Приазовье неубедительной. Основываясь на лингвистических фактах, он отрицал наличие у индоиранцев пашенного земледелия и считал невозможным связь термина «арии» с праиндоевропейским глаголом «пахать». Он, разумеется, отвергал ряд произвольных этимологических построений Шилова и выражал изумление по поводу таких идей, как «трипольская письменность» или отождествление трипольской культуры с Араттой. Свою рецензию Трубачев заканчивал положительной оценкой книги, но подчеркивал, что эта оценка касается вложенного в книгу огромного труда, но отнюдь не его результатов (Трубачев 1996). То же самое можно сказать и о книге Кифишина.

Между тем в 2002 г. книга Кифишина о «письменности» из Каменной Могилы (Кифишин 2001) получила одобрение у Верховной рады Украины, а затем удостоилась «Знака Почета» от главы Киевской администрации А. А. Омельченко. После этого ее презентация с успехом прошла на парламентском собрании Союза Белоруссии и России. Тогда Кифишин был избран академиком Кирилло-Мефодиевской академии просвещения и директором Международного славянского института шумерологии, египтологии и синдологии 356.

В связи с этим корреспонденты газеты «Труд» отмечали, что не нашедшие поддержки у специалистов идеи Шилова и Кифишина были восторженно встречены националистами и прочими любителями «арийской идеи». Фактически в исследовании журналистов речь шла об экспансии паранаучных концепций, получающих все большую популярность в обществе (Колинько, Корец 2002). Эта небольшая заметка тут же получила отповедь Шилова, которая была размещена на одном из неоязыческих веб-сайтов. Примечательно, что в своем ответе Шилов аргументировал основательность своих построений не достоверностью реконструкций, а пространным списком приложенной к книге библиографии, что и предлагал считать «фактами». А научным признанием своей работы он счел тот факт, что рецензенты назвали его труд «монографией». Он упрекал украинских археологов в замалчивании публикаций (его собственных, С. Наливайко и некоторых других), которые по сути, как было показано выше, не имеют прямого отношения к науке. Демонстрируя свою установку на популизм, он подчеркивал, что для него «народное доверие» много важнее квалифицированного мнения коллег-ученых. Этим он сам выводил себя за рамки научного сообщества, о чем и писали журналисты. Шилова возмущало, что кто-то может сомневаться в способности археологов «оценивать неведомые тонкости языкознания и шумерологии». Но ведь эти сомнения высказал не кто иной, как уважаемый им его именитый рецензент Трубачев! Нет нужды воспроизводить все эмоциональные высказывания Шилова в адрес журналистов, ибо его ответ, оперирующий вненаучными аргументами и нарушающий научную этику, лишь подтверждает их мнение о его научной маргинальности. Любопытно, что его последним «убойным» аргументом служило то, что журналисты «мазнули грязью Народных депутатов Украины», включая «офицера службы безопасности» (Шилов 2002), как будто научные проблемы решаются не специалистами, а действующими политиками и работниками спецслужб.