Коллектив авторов - Словенская литература. От истоков до рубежа XIX–XX веков
- Название:Словенская литература. От истоков до рубежа XIX–XX веков
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:ЛитагентИндрик4ee36d11-0909-11e5-8e0d-0025905a0812
- Год:2010
- Город:Москва
- ISBN:978-5-91674-105-6
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Коллектив авторов - Словенская литература. От истоков до рубежа XIX–XX веков краткое содержание
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением. Книга адресована филологам, историкам культуры, преподавателям и студентам, всем, кому интересна литература Словении.
Словенская литература. От истоков до рубежа XIX–XX веков - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Вступив в литературу в 1890-е гг. одновременно с другими зачинателями «словенского модерна», О. Жупанчич стал впоследствии крупнейшим словенским поэтом первой половины XX в. После смерти Кетте и Мурна он сознавал себя преемником их общих духовных и литературно-реформаторских устремлений, продолжая и соответственно преобразуя их на новом этапе. Одним из исходных моментов ранней поэзии Жупанчича (как у Кетте и Мурна) было народно-песенное начало, проявлявшееся то отчетливее, то приглушеннее и в дальнейшем. В конце 1890-х гг. в той или иной степени и форме в его творчестве начинает ощущаться воздействие Бодлера, Верлена, Демеля, позже, с середины 1900-х гг. – Уитмена и Верхарна. Жупанчич пережил кратковременное и неглубокое увлечение декадансом, оставившее следы лишь в некоторых стихотворениях его первого сборника («Чаша упоения», 1899). В нем преобладает интимная, в основном любовная лирика. Молодой автор уже здесь выступает новатором в области словенского стихосложения, вводит новые ритмы и размеры, широко использует свободный стих, расширяет возможности словенской рифмы. Очень скоро Жупанчич отходит от принципов «чистого искусства», выступает за связь литературы с жизнью народа, задумывается над исторической судьбой словенцев, предвидит неизбежность важных перемен в их будущем (стихотворения «День всех живых», «Песня молодежи», 1900). В этих программных стихах – пафос борьбы, устремленность в будущее. Позже они вошли в сборник «По равнине» (1904), открывающийся одним из самых сильных по своему эмоциональному воздействию произведений Жупанчича – циклом «Манам Йосипа Мурна-Александрова») – своеобразным реквиемом умершему другу, обобщенно отражающим трагическую участь словенского поэта и шире – всех выдающихся представителей словенского народа, а значит, и его судьбу. Но, несмотря на глубокую скорбь и мотив мученичества, цикл заканчивается оптимистически – символическим образом Мужества. В целом в лирике этой книги преобладает оптимистическое мироощущение, проступают черты импрессионизма и символизма, фольклорноромантические элементы. Но постепенно – как общая тенденция развития – мимолетное, случайное все чаще заменяется у Жупанчича существенным, глубоким. Налицо своеобразная концентрация мысли и эмоций, благодаря которым достигается высокая степень обобщения при соответствующем укрупнении образов, часто имеющих характер символов – отвлеченных, многозначных или, еще чаще, поддающихся вполне конкретной расшифровке. В некоторых стихотворениях, созданных в 1910-е гг., встречаются элементы зарождавшегося тогда в словенской литературе экспрессионизма.
Во время поездки в 1905 г. в Париж Жупанчич слушает выступления А. Франса и Жореса, зачитывается Уитменом и Верхарном, задумывается над философскими, социальными, эстетическими проблемами, что проявляется в сборнике «Разговоры с собой» (1908). В нем отражаются размышления над вопросами бытия и человеческого познания, поиски смысла жизни и творчества, сомнения, ощущение крайней противоречивости действительности, а порой и трагическое одиночество. Возникающие мотивы богоискательства сменяются ироническим скептицизмом («Мой бог»), а иногда даже атеизмом, хотя в этот период Жупанчичу более свойственно пантеистическое возвеличивание природы как результат субъективно-лирического ее восприятия. Человек с его сложным внутренним миром предстает на фоне необъятных далей вселенной, в перспективе вечности. Если раньше космические образы выступали в функции символов, знаменующих беспредельность духовного мира поэта, взлетов мечты, масштабов страданий, то теперь помимо этой функции они создают объективно существующую картину вселенной. Размышляя о ее бесконечности, поэт глубоко верит в силу человеческого духа, в его устремленность к познанию, что раскрывает перед человеком неограниченные возможности – способность достигнуть любых глубин и высот, постичь «последние тайны» («Пробуждение»).
Расширение кругозора Жупанчича определяет и его новый подход к теме родины, возникновение при этом социального аспекта. Его тревожит массовая эмиграция словенских крестьян в поисках заработка в Америку и некоторые страны Европы, что в сочетании с другими существенными проблемами современности отражается в одном из лучших произведений поэта, богатой и сложной по содержанию лирической поэме «Дума». Это, прежде всего, вдохновенная песня горячей и нежной любви к родине и ее трудолюбивым людям.
Бродил я по нашей земле и впивал ее красоту.
Я любил нашу землю. Как девичьи груди,
трепетали на солнце поля в полуденной истоме.
Я окунался в спокойные волны пшеницы,
бродил я один, погруженный в неясные мысли,
в молодые желанья свои.
Из колоритных пейзажных и бытовых зарисовок складывается неповторимый облик родного края поэта, а затем и обобщенный образ родины. Но романтическому восприятию жизни словенских крестьян, ее патриархальной идиллической благодати (женский голос в начале поэмы и авторские воспоминания во второй ее части) противостоит «песня больших городов», гимн достижениям человеческого труда, технического прогресса, гениальной прозорливости научной мысли, возможностям искусства. В связи с «песней городов» в творчестве Жупанчича отчетливо возникает тема пролетариата. Знакомый с идеями социализма, поэт возлагает надежды на его историческую миссию, на грядущие общественные преобразования. Он создает обобщенный образ рабочего, горячо ему симпатизируя. Словенские эмигранты тоже вливаются в огромную армию пролетариев, но на чужбине часто гибнут, особенно в шахтах. Одна из таких трагедий раскрывается в имеющих фольклорную окраску горестных причитаниях вдовы, получившей известие о гибели сына. Но если эмигранты и выживут, то неизвестно, вернутся ли они на родину. Так, в представлении Жупанчича, родина с ее сыновьями растекается по свету. Жизненный, объективный характер содержания поэмы и глубокое волнение автора при подходе к наболевшим вопросам определяют особенности ее стиля. Жупанчич отдаляется от связанного с символизмом мира поэтических видений, образы здесь, как правило, четки и конкретны и в то же время имеют яркую лирикоэмоциональную окраску. «Думу» отличает новизна, смелость, свежесть тропов; широте охвата явления в поэме соответствует ее звучание – преимущественно свободный стих с удивительной эмоциональной гибкостью. Важное место занимает в сборнике тема творчества, осмысление роли поэта в мире («Ночной псалом», «Эпилог»).
«Дума» открывает новый этап в творчестве Жупанчича – его повышенное внимание к социальной проблематике, что проявляется в стихотворении «Голод» (1909), где создается исключительно выразительный гротескно-символический образ голода-волка, ездящего верхом на голодном человеке, и слышится саркастическое предупреждение сытым, имеющее революционное звучание. Но если здесь борьба обездоленных выглядит как стихийный, мрачный бунт голодных, то в стихотворении «Песня кузнецов» (1910) она предстает как гордая, жизнерадостная, организованная сила, возникает зримый образ многоликой армии пролетариев Словении – шахтеров Идрии и Трбовлья, сталеплавильщиков из Капле, грузчиков Триеста, столяров из Шент-Вида, идущих сплоченными шеренгами. Вступление и заключение стихотворения рисуют символический образ кузнецов, людей, кующих в своих сердцах волю к борьбе:
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: