Виктория Балашова - Загадочный Шекспир

Сложности, связанные с дружбой графа Рэтленда с Эссексом, начались до восстания, еще в 1599 году, когда Эссекс в Ирландии своей волей посвятил друга в рыцари. Тогда Эссекс рыцарские звания раздал нескольким близким друзьям, чем вызвал справедливый гнев королевы. По возвращении из Ирландии над эссексовскими рыцарями смеялись при дворе, зная, что королева посвящение не признала. Гнев королевы Рэтленд навлек не только получив рыцарское звание из рук Эссекса. В Ирландию он уехал тайно, вопреки запрету Елизаветы. Обратно вернулся согласно ее приказу, что, впрочем, не помешало ему тут же получить степень магистра в Оксфорде…

И вновь мы сталкиваемся с тем, что сторонники рэтлендовской теории превозносят таланты графа, его великолепное образование, перечисляя следующее: он получил степени магистра в Кембридже и Оксфорде, учился в Грей Инн. Не умаляя способностей графа, хотелось бы напомнить – многие персоны получали степени в уважаемых университетах, причем не прилагая каких-то титанических усилий в учебе. Эти степени можно назвать почетными, выдаваемыми всем приближенным королевы. Очевидно, что Рэтленд не учился в Оксфорде: ведь дистанционного обучения в те времена не существовало. Шутки шутками, но на самом деле уровень получаемого знатными людьми образования был примерно одинаковым. Многие сочиняли стихотворения, говорили на нескольких языках (пример королевы вдохновлял – она считалась одним из самых образованных монархов Европы), путешествовали, оказывали покровительство представителям богемы. Граф Рэтленд не являлся исключением, а скорее лишь подтверждал правило.

Впервые идея о том, что граф Рэтленд и есть «Шекспир», появилась в начале двадцатого века. Подхватившие ее люди разделились, в свою очередь, на два лагеря: те, кто считает, что Рэтленд творил вместе с Саутгемптоном, и те, кто фигуру последнего в расчет не принимает, передавая права соавтора в руки его жены, Елизаветы Сидни. Опять в качестве аргументов фигурируют поездки графа по Италии, чьи маршруты «точно» совпадают с местом действия пьес. Как мы видим, оба графа, Оксфорд и Рэтленд, ездили по одним и тем же городам и весям. Судя по всему, не они одни…

Умерли граф и графиня Рэтленд практически одновременно, один за другим, в 1612 году. Мало того, что Шекспир имел неосторожность уехать на следующий же год из Лондона в Стратфорд и прекратить свою творческую деятельность, так еще и фолио с его произведениями выходили аккурат в годовщины смерти Рэтлендов. Тут, правда, вкрадывается небольшое недоразумение – первое фолио друзья Шекспира выпустили в 1623, а не в 1622 году, но этот факт сторонников теории не смущает. Они утверждают, что выход планировался на 1622 год, а так уж получилось – книга вышла на год позже. Зато второе фолио вышло четко в срок, подходящий рэтлендовцам – в 1632 году. Приятное для них совпадение. Почему потом традицию публиковать фолио на годовщину смерти графа Рэтленда прервали, не ясно: ведь третья и четвертая книги выходили соответственно в 1664 и 1685 годах. Как-то все не очень хорошо сходится, но авторы антишекспировских теорий говорят лишь о тех фактах, которые не противоречат их умозаключениям. Они их ничем и не подтверждают, что не мешает им предаваться дальнейшим размышлениям на тему.

Интересно, что причиной ранней смерти графа Рэтленда некоторые называют яд, подсыпанный ему женой. Сама она умерла вскоре после мужа, якобы также приняв яд. Вследствие чего женщина решилась на подобные поступки, точно неизвестно. Предположительно, с целью облегчить мучения Рэтленда, связанные с тяжелой болезнью, которой он страдал после путешествия по континенту.

«После возвращения (из Дании) Рэтленд редко появлялся при дворе. Длительная выматывающая болезнь часто не позволяла ему подняться с постели и в конце концов отняла его жизнь, когда он был еще молодым мужчиной. Из сохранившейся переписки между его знакомыми можно понять, что он страдал от тяжелейшей болезни ног и что в последние годы жизни он жаловался на ужасные головные боли» [64].

Но существует другая версия: Елизавета влюбилась и хотела вторично выйти замуж, потому отравила мужа, а ее отравили члены его семьи из мести. Трудно сказать уверенно, где тут правда, а где ложь. Ведь даже дата смерти Елизаветы известна неточно. Проблема в том, что ее могила была уничтожена во время лондонского пожара 1666 года. В некоторых источниках, например, как год смерти графини указывается 1615. В таком случае теория Рэтленда-Шекспира тем более терпит крах: если Елизавета унаследовала дар отца и являлась соавтором мужа, то после 1612 года продолжала писать сама.

Конечно, принимая во внимание круг друзей графа Рэтленда, можно с уверенностью утверждать, что он был знаком с Шекспиром. Кроме того, Елизавете Рэтленд три поэмы посвятил Бен Джонсон, друживший и работавший с Шекспиром. У Елизаветы при правлении короля Якова образовался собственный литературный салон, в который входил кроме Бена Джонсона Френсис Бомонт, молодой драматург, работавший с Шекспиром в одном театре. О вхождении в этот круг Шекспира сведений не сохранилось. Получается, даже более, чем фигура графа, интересна фигура его жены.

«Даже факт ее рождения был воспет поэтами, а ее крестной матерью стала королева Елизавета, присутствовавшая на крестинах. Только после того, как она связала свою судьбу с Рэтлендом, ее имя исчезло из поля зрения. Но, возможно, она не унаследовала у своего выдающегося отца или у тети, графини Пембрук (которая ее воспитывала), их глубокие интеллектуальные наклонности и литературные таланты? Возможно, она была так обычна, что даже имена Филиппа Сидни и отчима Эссекса не могли привлечь к ней внимания поэтов и писателей?

Не совсем. Спустя семь лет после ее смерти Бен Джонсон, посещавший ее много раз, сказал: «Графиня Рэтленд ни в чем не уступала в поэтическом таланте своему отцу, сэру Филиппу Сидни». Это крайне важное заявление: выше подобной похвалы в то время не существовало; Джонсон хорошо знал о ее поэтическом таланте и высоко его ценил. Его оценка не могла быть вызвана желанием польстить; Джонсон сказал эту фразу, навещая провинциального поэта Драммонда в его доме в 1619 году, и он не знал, что любопытствующий хозяин запишет все сказанное гостем из столицы. Елизавета и ее муж давно были похоронены, поэтому Джонсон не имел причин лгать, тем более придумывать вещи подобного рода. Кроме того, слова, сказанные Драммонду, подтверждаются двумя поэтическими посланиями Джонсона Елизавете Сидни-Рэтленд, которые впервые были напечатаны в его фолио в 1616 году, то есть четыре года спустя после ее смерти. В эпиграмме номер 79 Джонсон восклицает: если бы только Филипп Сидни был жив, он бы увидел, как его талант возродился и был превзойден его дочерью! Современные исследователи биографии Джонсона поражены его почитанием таланта Елизаветы, так как ни единой поэтической строчки, подписанной дочерью Филиппа Сидни, до нас не дошло» [65].