Владимир Даль - О НАРЕЧІЯХЪ РУСКАГО ЯЗЫКА.

Говоръ вятчанъ впервые надоумилъ меня о происхожденіи болгарскаго послѣдовательнаго члена, который производили съ греческаго; частицы: отъ, атъ, то, та, тѣ, прилагаются на Вяткѣ не безразлично, а по родамъ, какъ и между Колязиномъ и Угличемъ: парень-отъ (или то) гожъ, да дѣвка-атъ (или та) не баска́, а ужь сватьи-тѣ (этъ) больно не ражи!

Особыя слова Вятской губерніи:

Дрокомеля — пустобай.

Ѣсвя́ный — съѣдомый.

Засулиться — обѣщаться.

Пухтаръ — лекарь.

Ты́рта — спорщикъ.

Кри́каться — сердиться.

Шкуре́ть — шутить.

Черепанъ — гончаръ.

Извещевать — истратить.

Ходово́й — пѣхотный.

На́че — лучше.

Чемодуръ — самоваръ.

Дочка — свинья.

Блябла́ — оплеуха.

Пермская губернія, по наречію, западною частію своею вполнѣ принадлежитъ Вяткѣ, сѣверною сближается съ Архангельскомъ (по р. Колвѣ, Вишерѣ), южною — къ смѣси сѣвернаго и восточнаго говоровъ, а вся зауральская область, не только по географіи, но и по этнографіи, принадлежитъ къ Сибири. Здѣсь постепенно новгородскій и суздальскій говоры сливаются, и смѣсь эта не представляетъ столько особенностей, чтобы ее можно было означить своимъ наречіемъ. О пермякахъ говорятъ: худъ пермякъ, да два языка зна’тъ, т. е. свой и рускій.

Чусовляне, хотя и окаютъ, однако не столько чуждаются буквы а, замѣняя ею даже иногда е, ѣ, и, у: съ тахъ поръ, можа-быть, калды-башъ, отка́ль, дока́ль, или, наоборотъ: сче́сье, наче́льникъ, зеть (зять), куды, туды, шлепенка; исшо, робята, нонѣ, тота́ринъ; сусѣдъ, очунь, очунно; до сяхъ поръ, опосля́; изрѣдка и вмѣсто ѣ: вись (вѣсть), пи́сня, ми́сяцъ; польга, вм. польза, грузли, вм. грузди; нѣсколько цокаютъ, но не чвакаютъ, иногда ставятъ с вм. ц: сарь, отесъ, сапля. Около Оханска, напротивъ, услышите: отечъ, бра́течъ; также: штё, щё, вмѣсто что́; бачка, мачка, шти. Въ Кунгурѣ: ишшо, висть (вѣсть), хоцю, нецево, оногдась, хресье́нинъ, братечъ. Въ Красноуфимскѣ: цярь, овця, оконниця; кольцё, полотенцё; мидь, медвидь, съисть, сіеть (сѣять), стрилѣ́ть (стрѣлять); ц вм. ч, двойное ш вмѣсто щ, иногда с вмѣсто и: коле́цько, крешше́нье, у́лиса; хозеинъ, боеринъ, навѣста (невѣста), стюденый, вострый. Воспо́дь; ты кидашша (кидаешься), домагашша; здѣсь говорятъ: рублевъ, коневъ, свадьбей, судьбей; здѣсь ходютъ, ѣздютъ (но не ѣздють. это курское) и даже купютъ (покупаютъ, примѣта сѣвернаго говора). Иногда слышно: отдай рукамъ, пить чаша, надѣть шуба, рубить капуста — это старина, и притомъ также новгородская. Въ Соликамскѣ почти все то же, но окаютъ погрубѣе: торелка, тороканъ, корованъ, и это походитъ на примѣсь суздальскую; зато, кромѣ окончанія предл. падежа, ѣ почти всегда обращается въ и.

Въ Чердыни живетъ еще старина руская, какъ при царяхъ, и притомъ старина не раскольничья: речь напоминаетъ здѣсь Киршу Данилова и Посошкова. Говоръ нѣсколько протяжный, но не вялый, не дзекаютъ, мѣстами цокаютъ, охотно оканчиваютъ глаголы на и: ходи́ти, говорити, жеччи (жечь), теччи, леччи; гони́ть, вм. гнать; зидежи́ть, вмѣсто задѣть; стрѣ́лить, вм. выстрѣлить; шшука (щука), умываешша (ешься), цудо, огнёвъ, книговъ; привѣ́тъ гостя: здорово въ избу! отвѣтъ хозяина: полѣзай на избу! т. е. просимъ. Въ Чердыни, вѣроятно отъ пермяковъ, взятъ обычай прибавлять ко глаголамъ некстати ся: я шился, мылась (стирала бѣлье), садилась въ огородѣ, даже трепалась ленъ и пр.

Въ Верхотурьѣ почти все то же; замѣчательно только, что ф иногда замѣняютъ буквою х , а наоборотъ почти всегда: до сифъ поръ, тѣфъ, этефъ, многифъ, добрыфъ; увѣряютъ — чего я самъ не слышалъ — будто тамъ же ставятъ третье лицо глагола вмѣсто перваго: я сдѣла’тъ, вместо: сдѣлаю. Есть сибирскія (новгородскія?) ударенья: гово́ръ, множе́ство; сибирское чего, вмѣсто что́, и вопросъ: чьихъ вы? вм. какъ вы прозываетесь? также: восударь, восподинъ, восударство; на Гороблагодатскихъ заводахъ выдаютъ хлѣбъ по билетами и возятъ его конямъ; носятъ вода, косятъ трава́.

Въ Осѣ и Кунгурѣ ставятъ ш вмѣсто ч, щ: свѣшя, шши; дѣлать рукамъ, отдать дѣтьми; емя́, вм. имъ; слышно также: свича, сидить, но на заводахъ говорятъ: свѣча, сидѣть.

Въ Екатеринбургѣ наречіе то же, съ примѣсью еще болѣе сибирскаго, и при всемъ томъ съ признаками новгородскаго: вми́стѣ, витеръ, звирь, дили́ть; чей (чай), озе́бнуть (озябнуть), потере́ть (потерять); гледи́, сястриса, какой молодесъ на улисѣ; лисо твое цево́-то не ладно; а на цево это (на что́)? Твѣты, бачкя, обвѣтъ (обѣтъ), обвязанъ (обязанъ), бога́тество; смыселъ, фали́ть, фа́стать, ходить босымъ ногамъ по улисами, продать мука́, богачевъ, людевъ, куплять, звоня́ть (некакъ звоняютъ? т. е. звонятъ), высокя́нной, долгя́нной; охотно вставляютъ: ну, то, ко, ся, бы; примѣсь суздальскаго (владимірскаго или ярославскаго) оказывается, напримѣръ, въ частичкѣ т’во́но-ди, т’во́но-дки и пр.

Въ Шадринскѣ языкъ чище прочихъ мѣстъ Перми: не услышишь уо, ни-же ь, я, ю, у, шш, ц, вмѣсто ъ, е, я, а, щ, ч; раздѣлъ, мѣра, вѣсъ, рѣка, свѣтъ, не искажаются, но говорятъ: ми́рять, дили́ть, ричь, звирь; купить корова, срубить изба; 3 л. вмѣсто 1-го: я это сдѣлаетъ, я дойдетъ; здоровящей, худящей; что́ произносится чисто; не путаютъ ф, х. Въ Ирбитѣ говоръ вполнѣ сибирскій.

Особыя пермскія слова:

Суго́рокъ — пригорокъ.

Веньгать — плакать.

Ва́толить — пустобаить.

Зубы́лда — зубоскалъ.

Е́стенный — зажиточный.

Дыбать — шататься.

Подскоръ — мѣхъ, на шубу.

Ба́словка — побасенка.

Сѣчи́ще — подсѣка, чищоба.

Оследни́къ — срубленый и очищенный строевой лѣсъ.

Верхни́ца — сарафанъ.

Вила́вый — лукавый.

Вю́бродки — ото́пки.

Олонецкая губернія по говору опять ближе къ новгородской, какъ встарь писали и какъ нынѣ олончане произносятъ. Речь олончанъ скорая, бойкая, нараспѣвъ и говоркомъ; бабы и дѣвки переносятъ удареніе по этому распѣву, напримѣръ: въ городу́, жи́ветъ, спро́си; по́ди, во́зьми, и повышаютъ голосъ въ концѣ речи, которая у нихъ всегда выходитъ будто вопросительная. Мѣстами легонько цокаютъ, но всего замѣчательнѣе произношеніе окончаній аго, его: по всему сѣверо-востоку, какъ и въ письменномъ языкѣ, букву г замѣняютъ буквою в ; здѣсь говорятъ: до́брого, си́нёго, обращая только а въ о. То-же встрѣчается, только изрѣдка, въ другихъ губерніяхъ, напримѣръ: въ Костромской и заволжской части Нижегородской, гдѣ въ весьма многихъ селеніяхъ можно услышать: спа́ського попа, могутно́го, съ произношеніемъ, какъ слова́ эти написаны. Не мало словъ перешло отъ карелъ и зырянъ.

Особыя слова Олонецкой губерніи:

Пи́рзать — плакать.

Ка́рзать — рубить дрова.

Воровый — скорый, бойкій.