Владимир Даль - О НАРЕЧІЯХЪ РУСКАГО ЯЗЫКА.

1) Рязанское наречіе акаетъ, т. е. о безъ ударенія вездѣ произносится какъ полногласное а; звукъ о, напротивъ, который вообще во всей Росіи произносится далеко не такъ остро, какъ западное (напримѣръ, нѣмецкое, французское о), выговаривается еще полоротѣе, еще ближе къ а.

2) Вмѣсто ѣ, е, нерѣдко ставится и, я, даже вмѣсто о: яны́ (они); вмѣсто и иногда ы.

3) Буква г, передъ гласною, измѣняется въ придыханье, болѣе или менѣе крутое, но близкое къ западному h.

4) Буква г, въ род. пад. прилагательныхъ, произносится чисто (между к и х ), не замѣняется буквою в, какъ принято во всей остальной Росіи, кромѣ Бѣлорусіи.

5) Глаголы въ 3 л. (хо́дитъ, ви́дитъ) оканчиваются мягко, не на ъ, а на ь (онъ хо́дить, ви́дить); иногда хо́деть, лю́беть.

6) Въ 3-мъ же лицѣ, ед. и мн., это окончаніе ть иногда вовсе откидывается: ру́ки баля́’, іонъ везё’, яна́ берё’.

7) Есть наклонность замѣнять букву л, въ концѣ глаг. 3 л. прош. врем., буквою в или у (онъ ходи́увъ).

8) Въ неокончат. накл. частица ся иногда измѣняется въ си.

9) В никогда не произносится твердо, не звучитъ какъ ф, а напротивъ, близится ко гласной у , которою нерѣдко замѣняется, и обратно.

10) Весьма рѣдко и не во многихъ мѣстахъ нѣсколько цокаютъ (ц вмѣсто ч), еще рѣже чвакаютъ (ч вмѣсто ц) и въ этомъ случаѣ дѣлятъ грѣхъ пополамъ и берутъ средній звукъ между ч, ц; никогда и нигдѣ не дзекаютъ (дз, тс ), чѣмъ, между прочимъ, отличаются отъ бѣлорусовъ и смолянъ.

Частица что произносится: што́, ште, щб, ще, тогда-какъ въ другомъ акающемъ наречіи, смоленскомъ, она произносится шта, иногда шты. весьма рѣдко ща.

Мнѣніе, будто Ока въ Рязанской губерніи служитъ границей аканья и оканья, неосновательно; можетъ быть это было, но нынѣ въ Егорьевскѣ и Касимовѣ, по Заочью, акаютъ, и притомъ, въ первомъ, самымъ полоротымъ рязанскимъ говоромъ: яго́льникъ (горшокъ) — та яру́я, вазьми, нявѣстка, цупи́зникъ (чумичку), да уцупи́зни яго́! Но справедливо, что на этой, лѣвой, мещерской сторонѣ, по направленію ко Владиміру, говоръ во многихъ селеніяхъ представляетъ что-то особенное, и звукъ о замѣняется какою-то двугласною: уо, уы, почти какъ мѣстами на Вяткѣ и въ Черниговской, на сѣверномъ берегу Десны, на предѣлахъ наречій мало- и бѣлорускаго. Около Касимова и около Егорьевска, легонько цокаютъ: цалаэ́къ, ты́сица, но слышно не чистое ц, а средній звукъ. Около Рязани: ты́-ба кумъ калды́ ка́-мнѣ! Да я бы-та, кумъ, и таго́, да шана́-та мая вишь таѣ́, ну’шъ и я растаго́ Ты хатишь, аль не хатишь? На сѣверѣ говорятъ зыкъ, въ Рязани зыка́; тамъ зыкъ этотъ ужаснѣющій, тутъ зыка́ ужасте́нная. иногда ставятъ ѣ вмѣсто и: чѣмъ я та’ѣ абѣдилъ? Есть нѣсколько особыхъ словъ: тяпи́нка, палка; двоши́ть, дурно пахнуть; чичеръ, холодный и мокрый вѣтеръ; ѣдовый, съѣдомый; обмаха́льникъ, тряпица; поновляться, причащаться.

Въ Тульской губерн. говоръ тотъ же, но сочетаніе звуковъ а, я, съ буквою г, менѣе рѣзко. Вотъ нѣсколько словъ, записанныхъ тамъ: Вузыка́ть — дразнить собаку; вѣковуха — старая дѣвка; головище — вершина рѣки; достойникъ — мастеръ; дуро́мъ — сдуру, безъ толку; мановью́ — цѣликомъ, полемъ; подлокотникъ — перенощикъ, донощикъ. Есть и малорускія: огарну́ть — укутать, обнести; мото́рный — проворный; дарма́ — даромъ, и пр. Въ Каширѣ записалъ я между прочимъ: бу́дя (будетъ), бягу́, бижа́лъ, вошпиталь, гля́-ка, гаркни яму́ (закричи), ёнъ видё, ёнъ отбёгъ, собака жрё.

Калужская. Тама-та есть стежка дажо́ненька, въ лазникѣ-та, а туда не пустять та’ѣ такъ-та, а перёдъ та’ѣ глаза́ накрыеть, да и паведе́ть старый дѣдъ; вотъ и паведеть — тамъ, слышь ты, зля́ка такая, щё ну! тамъ логъ, а въ логу-та дромъ да буряломъ, такой що-й не прайдешь, и ико́на стаи́ть, и уся вызлащена, какъ жаръ, и плахта (окладъ) на ней ясными камнями гарить, а басо́му хадить незля, земля, слышь, каляна́я, а у канецъ вершины (оврага) дверца желѣзная къ пагребу́! а итти хати́шь — снизаться (одѣться) надабить, такъ, слышь, си́верка... и проч. Калужанъ дразнятъ: Щаголъ щаглуя на асинавымъ дубу, да какъ васкагуркне!

Это записано около Мещовска, но почти весь калужскій говоръ таковъ, съ малыми уклоненіями: въ Боровскѣ говорятъ: цто, цаво, цашка; въ Медыни : овча, черя́пать, чарапать; и въ Бѣлевскомь произносятъ ч, ц. нечисто. Во многихъ мѣстахъ слышно здля, вмѣсто для; у вмѣсто в. и наоборотъ; йёнъ, яна́, йентѣ, йаны́; верть, вертай, вм. поверни; ву́голъ, вуглей, огневъ, чаре́дъ (очередь); х, ф, хв, кв, путаютъ: хви́линъ, куфа́рка, фали́ть, Хвядо́тъ, фостъ, фатера; шти, кѣсто (тѣсто), паламарь; но всего замѣчательнѣе, что въ Боровскомъ уѣздѣ, какъ увѣряютъ, яблокъ гнилой, сѣно хорошъ, яйцо свѣжій, полотенце бѣлъ, т. е. средняго рода нѣтъ, а уровненъ онъ съ мужескимъ (въ Воронежской съ женскимъ).

Въ Малоярославцѣ почти все то же; слышно также: ударить палкуй, дай менѣ, иди купа́тцы, онъ бои́тцы; ѣду у Калугу, былъ въ тебѣ; слу́хай у́хами: Рассея, Ке́евъ, пайдѣшь, найдѣшь; чи ты куда хадила? Я бай г(h)аварилъ яму́, штабы йонъ бай съѣздилъ, а йонъ бай не паслухался.

Мосальскій уѣздъ замѣчателенъ сосѣдствомъ съ бѣлорусами: уѣздъ дѣлится на двѣ части (это же дѣленье принято для становъ); въ калужской половинѣ живутъ поляне, народъ довольно видный, языкъ чистый, только замѣтна путаница въ буквахъ у , в; въ смоленской половинѣ живутъ полѣхи, вовсе отличающіеся искаженнымъ наречіемъ, подходящимъ болѣе къ дурному смоленскому: Иванъ, чя-ты! Ти ты паѣдишь у поля? А няжъ (неужто-жъ нѣтъ)? А кали паѣдишь, дакъ вели бабѣ спречь яе́чню, а я троху принису гарелки, тюкнимъ па чарки, да и баста!

Въ Жиздрѣ, кромѣ Ахванаса и ахвицера, слышно также: зля (для), увесь, это ей (ея) серги, онъ бѣгить, или: а на чаіо-жъ ты прапилъ гамзу-та, и купилъ-ба сабѣ боты-та, кали надобить!

Въ Калужской губерніи: молодикъ — молодой, новый мѣсяцъ, ветухъ — послѣдняя четверть; поползу́ха — легкая за́меть, мятель, живецъ — подземъ, подпочва; себръ, сербъ — сосѣдъ (стар. сябръ, восточн. шабе́ръ); жуть — много; ся́днича — сегодня; ва́лей — лучше; гало́биться — торопиться, стараться; обня́ть — ободрать шкуру; за́толока — свиное сало; питу́шка — ковшъ; тано́къ — хороводъ; вше́лобъ — угорье, взлобокъ; харпа́й — армякъ; шавы́рка — ложка, и пр.

Въ Щиграхъ ѣздють, идуть къ сестры, приходить отъ сестрѣ (примѣта новгородскаго); вѣжливый извощикъ кричитъ, вмѣсто па́ди, прими́теся, и говоритъ о пьяномъ, что онъ наизволился.

Въ Орловской губерніи, гдѣ Трубчевскъ принадлежитъ болѣе Малоросіи, а Елецъ Тамбову, наречіе вообще мало разнится отъ сосѣднихъ. Ельчанъ дразнятъ: У насъ въ Ельцѣ, на Саснѣ рѣцѣ, курица вутёнка вывела! Замѣтна наклонность къ замѣнѣ звука е звукомъ и: свиза́ть, непріятиль, начивать; предлогъ въ всегда замѣняется предлогомъ у, и на-оборотъ; х, ф, постоянно замѣняются одна другою: форостина, фостъ, Хвилипъ, хвура́жка. И тутъ носятъ воду изъ рѣкѣ, ѣдутъ гостить къ тетки; ѣдутъ на лошадёхъ, ставятъ избу на восьмёхъ стулахъ. Во Мценскѣ слышно: ня-знай (не знаю), слухайтя-ну, всяво́, капейкя; шапочкю, копейкію (ою), рубашкыю, линіякъ, (линеекъ), вы бере́тя, мы тибѣ читаимъ, нябось, нямнога (не), яблыко, іоны хва́лють, скорѣиче (скорѣе) или скорѣева; да-мене, вмѣсто ко мнѣ; е́хнукася, вм. а ну-ка, и пр.