Гай Лешцинер - Мозг, ты спишь? 14 историй, которые приоткроют дверь в ночную жизнь нашего самого загадочного органа

«Я спал в другой комнате с включенным диктофоном, а затем проснулся от ее криков: „Перестань говорить о Джоанне, бла-бла-бла, бла-бла-бла”, – пять-десять минут она бешено на меня кричала, а диктофон был рядом со мной». На записи не было никакого упоминания Джоанны, насилия, некрофилии или зоофилии. На самом деле Роберт вообще ничего не говорил. У меня отвисла челюсть.

Люди с расстройствами сна из-за природы своего недуга не могут ничего рассказать о нем. Будучи отрезанными от внешнего мира, пребывая в бессознательном состоянии, они мало что потом могут вспомнить. Они могут говорить о том, что случилось с ними, когда они бодрствовали, о том, как чувствовали себя в течение дня, однако во время сна мы отключаемся. Подобно тому, как при эпилептических припадках, во время сна наш мозг находится в состоянии ограниченной или полностью отсутствующей осознанности происходящего.

Для постановки диагноза мне приходится во многом полагаться на слова тех, с кем мои пациенты делят кровать. И я всегда предполагаю, что этим людям можно верить. Как оказалось, напрасно.

Партнерша Роберта, которой я доверял, все выдумала. Как же можно объяснить эти выдуманные ею разговоры во сне? Это практически непостижимо. Между тем можно предположить несколько возможных объяснений. Первое: у Линды банальный психоз, галлюцинации или помешательство, и она на самом деле «слышала», как Роберт говорил все эти вещи. Возможно, это стало следствием нездоровой ревности – психологического расстройства, при котором человек глубоко помешан на мысли о неверности своего партнера. Это расстройство, известное также как синдром Отелло, зачастую сопровождается частыми обвинениями в неверности, изучением личных вещей – дневников, одежды, писем, требованиями воздерживаться от социальных контактов, а иногда дело и вовсе доходит до насилия. Это может быть одна из форм мании или бред – навязчивая идея, в которую человек продолжает верить, несмотря на все доказательства обратного. Зачастую перечисленные проблемы оказываются связаны с другими скрытыми расстройствами психики или личности.

Другой возможный вариант – так называемый делегированный синдром Мюнхгаузена. Как уже говорилось ранее, при синдроме Мюнхгаузена человек раз за разом обращается к врачам с изощренными и весьма серьезными жалобами на здоровье, зачастую посещая сразу несколько больниц под разными псевдонимами. Такие пациенты проходят различные процедуры и подвергаются операциям, им прописывают всевозможные лекарства, однако при попытке установить историю болезни они всячески этому препятствуют и переключаются на следующую больницу или врача. Некоторые пациенты даже имитируют симптомы, принимая лекарства. Мне доводилось сталкиваться с пациентами, которые закапывали себе в глаза капли для расширения зрачков, имитируя невротические проблемы.

Известны случаи, когда пациенты вводили себе с помощью шприца в мочевой пузырь яичный белок, имитируя проблемы с почками, даже кололи себе инсулин, чтобы спровоцировать кому.

Считается, что эти радикальные попытки добиться внимания к себе вызваны расстройством личности. Сам по себе синдром Мюнхгаузена, названный в честь барона Мюнхгаузена, литературного персонажа, известного своими невероятными и искусно продуманными байками, встречается невероятно редко. Делегированный синдром Мюнхгаузена, однако, можно встретить еще реже.

Вместо того чтобы симулировать симптомы у самих себя, пациенты с этим расстройством злонамеренно «создают» эти симптомы у других – опять-таки чтобы добиться внимания. Это зловещая и опасная форма насилия. Уровень смертности из-за отравления или осложнений после ненужного медицинского вмешательства составляет до 10 %. В силу особенностей такого расстройства жертвы делегированного синдрома Мюнхгаузена уязвимы и зависимы от виновника, неспособны сами сообщить о своих симптомах, предотвратить отравление или умышленный саботаж диагностических исследований, так что практически неизбежно ими становятся дети. Как и в случае с детьми, спящий взрослый не способен сообщить о своих проблемах самостоятельно, что делает расстройства сна одним из немногочисленных сценариев, при которых взрослый человек может стать жертвой столь ужасного издевательства. С другой стороны, однако, Линда передо мной ни разу не появлялась и, судя по всему, в целом не очень любит встречаться с врачами, что делает этот диагноз крайне маловероятным.

По прошествии нескольких месяцев Роберт сообщил мне, что ему удалось убедить Линду самой обратиться к психиатру. Невероятно, но ее признали полностью психически здоровой. Что касается меня, то я стал подозревать, не относится ли ее поведение к так называемому газлайтингу.

Термин «газлайтинг» описывает другую разновидность психологического насилия, при которой злоумышленник всячески пытается заставить человека сомневаться в своей вменяемости, памяти или в своем восприятии окружающей действительности. Конечной целью может быть банальное желание контроля либо разрушение чужой самооценки, однако это может делаться и с целью финансовой выгоды или для расторжения отношений. Свое название это расстройство получило благодаря одноименной пьесе 1938 года, по которой затем в 1940-х сняли два фильма, в одном из которых играла Ингрид Бергман. И пьеса, и оба фильма называются Gaslight [4] «Газовый свет». – Прим. пер . . Муж пытается убедить свою жену, что она постепенно сходит с ума, чтобы убрать ее с дороги, упрятав в психушку, и найти спрятанные где-то в доме драгоценности. Он не дает ей ни с кем общаться, подделывает доказательства того, что она крадет всякие безделушки, а затем вызывает у нее ревность, флиртуя с домработницей, после чего заявляет, что жена все выдумывает. Его действия по поиску спрятанных в доме драгоценностей приводят к мерцанию газового освещения, однако он убеждает свою жену, что это мерцание является плодом ее воображения. Я размышлял, не пыталась ли Линда добиться тем самым разрыва с Робертом или манипулировала по какой-то другой причине. Вскоре после того, как был поставлен окончательный диагноз, мы действительно описали случай Роберта в медицинской литературе как возможное проявление газлайтинга.

В связи со столь многочисленными странностями в этом случае впоследствии я был вынужден пересмотреть его снова. На довольно долгое время я потерял контакт с Робертом, однако пять лет спустя мы снова увиделись. По прошествии времени стало очевидно, что поведение Линды указывает на нечто большее, чем газлайтинг. Как и можно было ожидать, вскоре после нашей последней встречи их отношения быстро подошли к концу, однако Линда продолжала ему досаждать. По его словам, он несколько раз ходил в суд, чтобы ей официально запретили к нему приближаться. Она несколько раз звонила ему на работу и в полицию, выдвигая против него различные обвинения как сексуального, так и преступного характера. Она изощренно манипулировала полицией и судами. Однажды, когда он был за рулем своего автобуса, его остановила полиция. Как оказалось, Линда позвонила им и заявила, что Роберт торгует наркотиками прямо за рулем. Вскоре ему разрешили продолжить свой путь. Очевидно, психически здоровый человек так вести себя не будет, однако и для газлайтинга такое поведение не характерно. Я стал сомневаться в верности первоначально поставленного Линде психиатром диагноза.