Джонатан Эйг - Рождение таблетки. Как четверо энтузиастов переоткрыли секс и совершили революцию

Если бы Сэнгер пришла к Пинкусу с предложением сделать таблетку только для того, чтобы женщины получали от секса больше удовольствия, то, пожалуй, ни он, ни какой-либо другой ученый-мужчина не рискнул бы ради этого своей репутацией. Но сейчас ему был предложен шанс дать простое решение многим из самых серьезных мировых проблем. Пусть проблемы эти волновали Сэнгер, а не его, но открывающиеся возможности он не мог не видеть. Сперва его интересовала только научная сторона дела, но вскоре он понял, какие социальные изменения сулит противозачаточная таблетка. «Нашему шарику грозит опасность, которая может оказаться пострашнее атомной бомбы», – сказал он одному журналисту. Вопрос контроля рождаемости был достаточно серьезен, чтобы принести Пинкусу славу и уважение, которых он, по его мнению, заслуживал.

Вустерский фонд насчитывал около двадцати ученых и годовой бюджет в триста тысяч долларов. Местные жители жертвовали примерно шестьдесят три тысячи из этой суммы. Вустер расположен в сорока милях к западу от Бостона, и жили там тогда двести восемь тысяч человек. Это был процветающий фабричный город, где около пятидесяти тысяч человек работали на примерно шестьсот пятьдесят компаний, выпускающих сталь, провода, станки, шлифовальные круги, винтовые пружины, ковры и циновки, корсеты, обувь, конверты, кожаные и шерстяные изделия, коньки, автозапчасти, пистолеты и ружья, бойлеры, оросительные системы, гаечные ключи, коленчатые валы, шерстопрядильные машины и электрические часы. В городе работало более тридцати отелей, десять театров, выходили две ежедневные газеты и имелась достойная картинная галерея с работами Ренуара, Моне и Гогена. Обитатели Вустера гордились, что живут в одном из самых больших в стране промышленных городов, не расположенных на водном пути. Также они гордились, что у них благодаря Пинкусу и Хоагленду появился собственный научный фонд, и поддерживали его, как поддерживали местный юношеский клуб. Однажды энтузиасты фонда устроили в Мекеникс-холле концерт стиля «парикмахерский квартет» и собрали пятьсот долларов. Пинкус и другие руководители фонда ежегодно читали десятки лекций в различных местных кружках и клубах. Отдельные суммы жертвовали местные бизнесмены вроде владельцев компании верхней одежды «Уэр Уэлл» или Вустерской банковской компании. Но фонд рос, росла в послевоенные годы поддержка научных исследований, и помощь местных жителей и предпринимателей сменялась правительственными грантами и контрактами с фармацевтическими компаниями.

Пинкусу и Хоагленду повезло: Вустерский фонд они основали как раз во время стремительного роста фармацевтической промышленности. Все началось с открытия в тридцатых годах первых коммерчески доступных антибактериальных препаратов – сульфаниламидов, а в начале сороковых на рынок лекарств вышел пенициллин. К концу сороковых и началу пятидесятых производители лекарств вроде компании «Сёрл» не хотели ограничиваться знакомым ассортиментом, а яростно соревновались в изобретении и продаже препаратов. В конце сороковых многие фармацевтические компании искали способ синтезировать кортизон, способный, как выяснилось, ослаблять боль от артрита. Среди них была и маленькая компания «Сёрл», расположенная в Скоки, штат Иллинойс. Пинкус убедил ее руководство, что сможет получить кортизон, прокачивая сыворотку через надпочечники свиней – метод, известный как перфузия, – и на попытки это сделать потратил полученные от «Сёрла» полмиллиона. Технология получилась до некоторой степени эффективная, но прежде, чем «Сёрл» смог ее использовать, ученые компании «Апджон» в Каламазу, штат Мичиган, нашли более простое и дешевое решение.

Осенью пятьдесят первого года, в надежде восстановить отношения с «Сёрлом» и заручиться его поддержкой в работе с прогестероном для проекта Маргарет Сэнгер, Пинкус отправился в Скоки для встречи с Альбертом Л. Рэймондом, директором компании по исследованиям. Рэймонд – увлеченный свой работой коротышка с полоской рыжих усов – сообщил Пинкусу, что его самый важный благотворитель готов в нем разувериться. Хотя Сэнгер и «Планирование семьи» пригласили Пинкуса работать над новым контрацептивом, средства у этого проекта были скудные и могли иссякнуть в любой момент. Ему был нужен «Сёрл». Однако встреча с Рэймондом прошла не лучшим образом. Когда она закончилась, Пинкус был так расстроен, что тут же на нескольких листах бумаги с эмблемой отеля написал Рэймонду отчаянное письмо.

«Поскольку сон от меня бежит, – начал он, – я попытаюсь кратко изложить суть того, что было сказано обиняками. Вы говорили вот что: “Вы ничем не окупили вложенные в вас полмиллиона… и ответственность за эту неудачу целиком на вас… весь ваш вклад в бизнес компании ‘Сёрл’ – жалкие провалы, движение в ложном направлении, ошибочные умозаключения и заверения, которых вы не смогли оправдать. И после этого у вас хватает наглости опять просить у нас денег?”» Сформулировав таким образом мнение Рэймонда, Пинкус ответил на него с интонациями, весьма близкими к человеческому и профессиональному самоуничижению, приоткрыв такое отчаяние и сомнение в себе, которые он мало кому позволял видеть. «Я чувствую, что вывод прост, – написал он. – С деловой точки зрения человек с таким послужным списком никакой поддержки не заслуживает».

Пинкус не просто попытался и провалился: он пытался изо всех сил и провалился с треском. Потеря поддержки «Сёрла» должна была стать для Вустерского фонда огромным ударом. Пинкус и без того не мог платить работникам столько, сколько они стоили, и только верность и любовь к делу удерживала его лучших ученых от перехода на более денежные места. Теперь, возможно, придется увольнять сотрудников или предлагать им поискать себе что-нибудь получше. Лично для Пинкуса это был крах. Сможет ли он вообще достичь того величия, на которое, по вере его, был способен? Не сочтены ли дни Вустерского фонда?

«Хочу, чтобы вы знали, – писал он Рэймонду, – мне отчаянно стыдно, что я не смог дать результат, окупающий вложения. Я сделал, что мог, но для вас это все оказалось бесполезно. В результате я оказался в весьма затруднительном положении… Сейчас, когда у меня пик продуктивности, моя жена покупает платья за 6,95 доллара, как было в давние времена сразу после нашей свадьбы… Если бы мне пришлось сейчас умереть, то моя семья осталась бы не слишком обеспеченной».

Это письмо – не попытка оправдаться и не мольба о прощении. Оно читается как статья увлеченного своей работой ученого, аккуратно анализирующего данные в попытке объяснить собственный провал и его последствия. При таких нестабильных отношениях с «Сёрлом» неудивительно, что Пинкус не стал отвергать «нелепые» две тысячи долларов, предложенные Маргарет Сэнгер за исследование контроля рождаемости. Не в том он был положении, чтобы отвергать что бы то ни было.