Стивен Джонсон - Карта призраков [Как самая страшная эпидемия холеры в викторианском Лондоне изменила науку, города и современный мир] [litres]

Две большие угрозы, нависшие над новым столетием, – глобальное потепление и исчерпание запасов ископаемого топлива – вполне могут оказать разрушительное воздействие на существующие города в ближайшие десятилетия. Но даже они вряд ли изменят главные закономерности урбанизации в долгосрочной перспективе, если, конечно, не считать, что экологический кризис завершится глобальным катаклизмом, после которого мы откатимся назад к земледелию или даже охоте и собирательству. Большинство крупных городов мира стоят совсем близко к морю, и, если полярные льды действительно будут таять с такой же скоростью, как сейчас, то многим нашим потомкам-горожанам к середине XXI века придется искать себе новый дом. Но нет никаких причин считать, что они переедут в сельскую местность или небольшой пригород. Скорее всего, они просто отступят на более высокую землю, и вокруг них вырастут новые плотные городские территории. Самые богатые города мира последуют примеру Венеции и просто попытаются найти инженерные решения для возникшей проблемы. Бедные города возьмут пример с Нового Орлеана – по крайней мере, на данный момент, – и их жители просто переедут в другие, соседние города. Урбанизация так или иначе не обратится вспять.

Собственно, даже если закончится нефть, это еще не значит, что вместе с ней закончатся и города. Причина, по которой города в последнее время одобряются «зелеными» движениями, – не в том, что они в буквальном смысле зеленые из-за листвы. (Качество воздуха заметно улучшилось, да и парки финансируют сейчас хорошо, как никогда, но по большей части города все равно остаются бетонными джунглями.) Сейчас мы смотрим на города как на экологически ответственные поселения, потому что их энергетический отпечаток намного меньше, чем у любых других форм человеческих поселений. В каком-то смысле экологи сейчас начинают осознавать то же, что капиталисты поняли несколько веков назад: эффективность городской жизни перевешивает все ее недостатки. Горожане тратят меньше денег на нагревание и охлаждение домов, у них меньше детей, они экономичнее перерабатывают отходы и, что важнее всего, они потребляют меньше энергии для ежедневных передвижений, потому что плотность населения и общественный транспорт сокращают время поездки. «По самым важным показателям Нью-Йорк – это самый зеленый город в Соединенных Штатах и один из самых зеленых во всем мире, – писал Дэвид Оуэн из The New Yorker. – Самый разрушительный вред, который люди нанесли окружающей среде, вызван бездумным сжиганием ископаемого топлива, а по этой категории ньюйоркцы – чуть ли не доисторические дикари. Средний житель Манхэттена потребляет бензин со скоростью, которая в масштабах страны в последний раз наблюдалась в середине 1920-х годов, когда самой популярной машиной в США был «Форд-Т». Восемьдесят два процента жителей Манхэттена добираются до работы на общественном транспорте, велосипеде или пешком. Это в десять раз больше, чем в Америке в целом, и в восемь раз больше, чем у жителей округа Лос-Анджелес. Лишь в одиннадцати штатах население больше, чем в городе Нью-Йорк, но если бы ему выделили статус отдельного штата, то по подушному потреблению энергии он занял бы пятьдесят первое место» 45. Иными словами, серьезный кризис невозобновляемых источников энергии, скорее всего, лишь ускорит, а не замедлит урбанизацию.

Я, конечно, не хочу преуменьшить долгосрочные проблемы, которые вызовут глобальное потепление и зависимость от ископаемого топлива. И то и другое может привести к катастрофическим последствиям, если с этим ничего не делать, и чем быстрее мы найдем решения, тем лучше. Но в обоих случаях одним из главных решений, скорее всего, станет переселение еще большего количества людей в города. Даже если на планете станет теплее, она все равно останется планетой-городом – к лучшему или к худшему.

Но это само по себе не значит, что урбанизация будет неотвратимо продолжаться. Это просто означает, что потенциальные угрозы придут с другого направления. Скорее всего, если какая-то сила и остановит массовую миграцию в города, то она будет использовать плотность населения нам во вред – точно так же, как Vibrio cholerae двести лет назад.

В первые дни после теракта 11 сентября многие комментаторы отмечали, что в технологических методах террористов есть определенная мрачная ирония. Они использовали, по сути, инструменты каменного века – ножи, – чтобы получить контроль над современными американскими машинами – четырьмя самолетами «Боинг» 7-й серии, – а затем применили эти машины как оружие против самих создателей. Но, хотя самолеты, безусловно, сыграли важнейшую роль в теракте, больше всего жизней было потеряно из-за другой продвинутой технологии: террористы воспользовались достижениями строительной инженерии, благодаря которой стало возможным строительства 110-этажного здания на 25 000 человек. (Вспомните: в прямом столкновении с пятиэтажным Пентагоном в здании погибло «всего» семьдесят девять человек.) Тепло реактивного топлива и столкновение на скорости 650 км/ч были смертельным оружием, но без ужасающей потенциальной энергии, высвобожденной при обрушении здания, жертв было бы меньше на порядок.

Террористы 11 сентября в конечном итоге обратили себе на пользу достижения в технологии плотности населения, которые стали нам доступны после появления небоскребов в конце XIX века Плотность населения Сохо в 1854 году составляла около 100 000 человек на квадратный километр, или 400 человек на акр, – это был самый густонаселенный район Лондона. Башни-близнецы занимали всего один акр (4050 м 2) земли, но в рабочий день в них собиралось до 50 000 человек. Такая плотность населения хороша во многих отношениях, но вместе с тем это, по сути, приглашение к массовому убийству – причем, хуже того, для этого убийства даже не понадобится армия. Нужно лишь достаточно боеприпасов, чтобы разрушить два здания – и вот вам, пожалуйста, за один день погибнет столько людей, сколько Америка потеряла за всю Вьетнамскую войну.

Случаи терроризма были еще во времена Древнего Рима. Одна из первых группировок – секта сикариев («кинжальщиков»), действовавшая в Иудее в I веке н. э., ее члены практиковали убийства представителей еврейской знати, выступавших за мир с римлянами и обвинявшихся ими в отступничестве от религии и национальных интересов.

Плотность населения – это важнейший фактор, о котором часто забывают в дискуссиях об асимметричных военных действиях. Дело не только в том, что технология дает все более мелким организациями доступ ко все более смертоносному оружию – хотя, конечно, наполовину дело именно в этом, – но и в том, что закономерности расселения людей в последние двести лет сделали это оружие намного опаснее, чем оно было бы, если бы кто-то сумел отправиться с ним на машине времени в 1800 год. Если бы вы во времена Джона Сноу летели на угнанном самолете, то вам бы долго пришлось искать достаточно густонаселенный городской квартал, чтобы убить хотя бы сто человек, врезавшись в землю. Сегодня же наша планета покрыта тысячами городов, представляющими собой куда более заманчивые цели. Если бы террористическая асимметричная война была бы единственной угрозой, нависшей над человечеством, то нам как биологическому виду было бы куда выгоднее покинуть города и жить разреженно, в деревнях и поселках. Но у нас такого варианта нет 46. Так что нам придется либо привыкать к некоему предсказуемому присутствию террористических угроз – примерно так же, как жители викторианского Лондона привыкали к ужасным эпидемиям, поражавшим город каждые несколько лет, – либо же последовать примеру Джона Сноу и найти надежный способ избавиться от угрозы.