Андрей Сазонов - Не жилец!

Британский акушер Чарлз Уайт, описавший родильную горячку среди прочих расстройств беременных и рожающих женщин, высказал предположение о ее заразности еще во второй половине XVIII века, но тогда на это никто из врачей не обратил внимания. Да и самого Уайта помнят в наше время не как основателя Манчестерской королевской больницы и не как одного из выдающихся акушеров своего времени, а как человека, который добрых полвека хранил у себя дома в часовом шкафу мумию… [149] Среди пациентов Уайта было состоятельное семейство Безуик, главу которого сочли умершим и собирались похоронить, но в самый последний момент было замечено, что веки «покойника» дрогнули. Оказалось, что мнимый покойник, которого звали Джоном Безуиком, был на самом деле жив и пребывал в состоянии, похожем на летаргический сон. После пробуждения он прожил еще несколько лет. Было это в середине XVIII века. Случившееся произвело сильное впечатление на родную сестру Джона Безуика Ханну. Она отписала Уайту в завещании довольно внушительную сумму, потребовав взамен, чтобы он сохранил ее тело до тех пор, когда сможет окончательно убедиться в ее смерти. Дело закончилось тем, что Уайт забальзамировал тело Ханны Безуик и более пятидесяти лет хранил его у себя дома, в старинном часовом шкафу. Логику этого решения понять нельзя, можно только констатировать факт. Нельзя исключить того, что Уайт испытывал к Ханне какие-то романтические чувства, но, возможно, вся эта затея была причудой доктора-оригинала. Так или иначе, но Ханну похоронили только через сто с лишним лет после ее смерти, в 1868 году. После смерти Уайта мумия досталась его коллеге по фамилии Ольер, который завещал ее музею Манчестерского общества естествознания. В музее мумия выставлялась под названием «Ханна Безуик из Берчин-Бауэра» и считалась одним из самых примечательных экспонатов. В народе же укоренилось другое название — «Манчестерская мумия». (Примечание автора.)

В середине XIX века венский акушер Игнац Земмельвейс снова высказал предположение о заразном происхождении родильной горячки. Дело было так. После окончания венского университета Земмельвейс поступил на работу в акушерскую клинику профессора Клейна. В процессе работы он заметил, что смертность при родах в клинике Клейна была в три-пять раз выше смертности в другой университетской акушерской клинике, которую возглавлял профессор Бартш.

Раздумывая над причиной такой разницы, Земмельвейс предположил, что причина кроется во врачах, а если точнее, то в разной организации работы врачей в двух клиниках. В клинике Клейна работали врачи, совмещавшие прием родов со вскрытиями трупов и ведением пациенток «воспалительного» отделения, а врачи клиники Бартша занимались исключительно приемом родов и ничем более. Ясно же, что горячку пациенткам приносят врачи.

Придя к такому выводу, Земмельвейс ввел в клинике Клейна обязательную обработку рук раствором хлорной извести для тех сотрудников, которые имели дело с беременными и рожающими женщинами. Это привело к быстрому снижению смертности в клинике Клейна до уровня смертности в клинике Бартша.

Земмельвейс поделился результатами своих наблюдений с коллегами, но вместо признания и благодарности получил кучу проблем.

Коллегам Земмельвейса сама мысль о том, что врач может стать причиной смерти пациента, казалась кощунственной или в лучшем случае глупой. Земмельвейса называли «дураком, который выдумывает разную чепуху вместо того, чтобы заниматься делом».

Давайте вспомним, что все это происходило в культурной Вене в середине просвещенного XIX века, а не в Древней Спарте… Уму непостижимо, но никто из врачей не удосужился вникнуть в то, что говорил Земмельвейс. Все только смеялись или негодовали.

Вдобавок попытка публикации нелицеприятных статистических данных вызвала гнев директора клиники профессора Клейна. В результате Земмельвейс лишился места и был вынужден переехать из Вены в свой родной Пешт (по национальности он был венгром). «Это заставило меня почувствовать себя таким несчастным, что даже жизнь потеряла для меня всякий смысл», — писал впоследствии Земмельвейс. До конца своей жизни он пытался убедить врачей и акушерок в том, что надо мыть руки перед тем, как заниматься пациентками. Земмельвейс издал за собственный счет труд «Этиология [150] Этиология — раздел медицины, который изучает происхождение болезней и причины их возникновения. , сущность и профилактика родильной горячки», писал статьи, отправлял гневные письма видным европейским акушерам, но так и не смог добиться признания своей правоты. В конце концов у несчастного Земмельвейса развилось психическое расстройство. Умер он в возрасте сорока семи лет в клинике для душевнобольных. Это обстоятельство (пребывание в клинике) окончательно убедило врачебное сообщество в том, что концепция Земмельвейса — чепуха.

А ведь надо было сделать немногое — попробовать то, что предлагал Земмельвейс и сравнить статистику заболеваемости родильной горячкой до внедрения обязательной обработки рук и после нее. Однако же никто не стал этого делать.

В Соединенных Штатах был свой «Земмельвейс» — акушер Оливер Уэнделл Холмс, который в 1843 году, за несколько лет до Земмельвейса, опубликовал статью под названием «О заразительности послеродовой горячки», в которой писал о том же самом. Холмса не травили так, как Земмельвейса, но широкого распространения предложенные им профилактические меры не получили.

И вышло так не потому, что все без исключения врачи были недалекими и консервативными, а потому, что ни у Земмельвейса, ни у Холмса и тем более ни у Уайта не было главного и бесспорного доказательства правоты своих взглядов — присутствия возбудителей инфекционных заболеваний на руках врачей и акушерок.

Доказательство нашел Пастер. И ему тоже досталась своя порция неодобрения от врачей, правда, не такая большая, как Земмельвейсу. А следом за исследованиями Пастера разработал антисептику Джозеф Листер…

Точка в этой довольно печальной истории была поставлена только в начале ХХ века, когда Земмельвейсу в Будапеште на деньги, пожертвованные врачами разных стран, был установлен памятник с лаконичной и трогательной надписью: «Спасителю матерей».

РЕЗЮМЕ. МИКРОБНАЯ ТЕОРИЯ ИНФЕКЦИОННЫХ ЗАБОЛЕВАНИЙ СТЕРЛА С МЕДИЦИНСКОЙ КАРТЫ ПОСЛЕДНЕЕ БЕЛОЕ ПЯТНО.

До конца XIX века врачи могли заглянуть внутрь организма только прямым способом — разрезать и посмотреть. Других вариантов не было, за исключением эндоскопии, но эндоскопы позволяли заглянуть лишь в полости, которые сообщались с внешней средой. В обследовании пациентов глаза заменялись пальцами и ушами — пациентов выстукивали, выслушивали, пальпировали… Сохранились легенды о древних костоправах, которые могли на ощупь собрать из лежащих в мешке черепков кувшин, настолько чувствительными были их пальцы и настолько развитым было пространственное воображение.