Татьяна Бондарева - Свои зубы навсегда

Пациенты, которым сегодня 50 лет и чуть более, — это совершенно необычная группа. И очень показательная. Они приходят ко мне с такой коллекцией болячек, которой нет даже у древних стариков. Буйным цветом процветают неврозы, панические атаки, климаксы, импотенция, остеохондрозы, грыжи позвоночника — это все следствие процесса смены формаций пациентов. Сегодняшние восьмидесятилетние частенько выглядят активнее, бодрее, и они не жалуются ни на неврозы, ни на грыжи. А поколение пятидесятилетних не просто жалуется — они страдают, и заметьте, это чутко улавливает реклама — именно пятидесятилетние являются главной целевой аудиторией фармацевтов, на них настроено большинство объявлений о лекарственных препаратах, БАДах и прочих паллиативных методах. Для меня насущный вопрос: а когда же начнутся подобные жалобы у пациентов 25–30 лет, с учетом глобального омоложения так называемых старческих болезней? Не надо быть ясновидцем, чтобы предсказать, что с каждым следующим поколением жалобы будут начинаться во все более молодом возрасте.

Игнорирование правильных способов жевания, дыхания, сна, обрастание стрессами без возможности сбросить их ночью начало приводить к своим первым плодам именно поколение, родившееся в 1960-е годы — когда стало заметно существенное нарастание темпа жизни и информационного потока, увеличивающих нагрузки на нервную систему. Эти люди, в отличие от военного поколения, уже явно не из стали. Как результат, мы констатируем, что к 50–60 годам люди наживают себе маразм, убийственные, тяжело переживаемые симптомы климакса, панические атаки. Могу сказать, что практически ста процентам моих пациентов возраста 50+ ничего не надо объяснять про паническую атаку, они на своем опыте прекрасно изучили, что это такое. Панические атаки — это болезнь нервной системы. С помощью нервной системы мы лечим очень многие заболевания — когда осознаем их и начинаем бороться. Но сама себя нервная система вылечить не в состоянии, поэтому панические атаки однозначно доводят человека до инсульта, болезни Альцгеймера или маразма.

Нервной системе можно помочь с помощью моей методики, так как она налаживает механизм сброса стресса. Восстанавливая по концепции правильную работу жевательных мышц, мы возвращаем пациенту возможность расставаться во сне со всеми накопленными за день негативными эмоциями, что, естественно, благоприятно отражается на состоянии нервной системы.

У всех нас при столкновении с чем-то новым, необычным начинается внутренняя борьба — нам страшно расставаться с привычными стереотипами в пользу неизвестного. Стоматология не исключение: когда мы начинаем лечиться по концепции, у пациента происходит борьба заложенной стандартной стоматологией клишированной информации с новыми ощущениями. Причем пациент все время хочет скатиться на уровень инженерной стоматологии. Объясню, что я имею в виду, на примере сколов. У композита (пломбировочного материала) по характеристикам больше прочности, чем у эмали зубов, так как эмаль растворяется кислотой, присутствующей в еде, а композиту кислота не страшна. Но и он может скалываться точно так же, как своя эмаль. Разница в том, что, когда мы скалываем или стираем эмаль во время еды, мы этого не замечаем. Потеря своих собственных бугров зуба происходит незаметно, постепенно. Когда, казалось бы, на пустом месте возникают головные и шейные боли, мы не связываем их с зубами — потеря же была незаметной: нас никто не бил в зубы, мы не обламывали их о кости и камни, шло только воздействие кислоты. А на композитной пломбе сколы происходят резко и в один момент. Если мышца отработала неправильно, получается острый скол, который невозможно не почувствовать. Если пациента предупредить, что вскоре после скола может заболеть голова или появятся симптомы остеохондроза, он, разумеется, обратит внимание и свяжет скол с недомоганием. Хотя чаще пациент улавливает связь постфактум, только когда происходит улучшение: восстанавливаем зуб — тут же проходит головная боль.

Это была предыстория, а теперь будем разбираться, как же в ситуации со сколами пациент скатывается к идеалам стандартной стоматологии. Страх перед тем, что эмаль недостаточно прочна, да и композит, оказывается, тоже скалывается, наводит пациента на мысль, что лучше бы поставить что-то попрочнее. Чем жестче, тем лучше — это постулат инженерной стоматологии. Но получается не лучше, получается губительно. Если покрытие на зубе будет крепче, чем природная эмаль — например, керамические накладки или, что еще хуже, керамические коронки, то, если мы не поработали с мышцами, удар все равно будет присутствовать, но перейдет на шейку зуба, вызвав ее оголение. Кость начнет постепенно рассасываться из-за постоянных боковых ударов, и если у нас крепкая коронка (допустим, циркониевая), то очень часто возникает трещина корня. И усугубляет здесь ситуацию прочное инженерное покрытие, передающее удар на ткани, лежащие глубже.

Сравните, что страшнее: потеря бугра зуба на композите, который легко выправить за 1–2 минуты, или трещина корня зуба, которая приведет к его потере, а затем к установке импланта. А если мы не наладим работу мышц, то удар так и останется боковым, и в дальнейшем мы потеряем и имплант.

Инженерной стоматологии уже более 100 лет, это достаточный срок, чтобы сделать вывод: несколько поколений лечили зубы стандартными методами, но что-то незаметно, чтобы наше население повально ходило с полными ртами керамических коронок. Наоборот, мы видим, что идет постоянная ротация, смена. Мало того, у тех людей, которые 15–20 лет назад имели возможность полностью заменить зубы на керамику, проблем больше, чем у тех, кто худо-бедно, но сохранил свои собственные зубы. Переделать импланты, керамику всегда намного труднее, чем реставрировать, пусть пломбированные-перепломбированные, но живые зубы. Чем больше прочности во рту, тем серьезнее случаются осложнения. Организм — гибкий, и все, что в нас есть, — это композит: эмаль, кость. Композит — не смесь и не раствор, а особая структура из слоев: композит имеет жесткую матрицу и гибкий органический наполнитель. Такой принцип позволяет иметь жесткость, но вместе с тем при перегрузках гнуться, как деревья во время урагана. А во рту у нас действительно подчас проходят «ураганы»: жевательная мышца может развивать нагрузку до 400–600 кг на квадратный сантиметр, и одновременно с ней дает боковой удар латеральная [21] Латеральная крыловидная мышца — мышца лица, расположенная в подвисочной ямке. Ее функция — смещать нижнюю челюсть вперед и в сторону. мышца. Она слабенькая, но когда ударяет в момент смыкания тяжелой мышцы, то оставляет последствия, подобно урагану. И выигрывает тот, кто успел пригнуться. Композитная реставрация поверхности зуба позволяет амортизировать нагрузку, реагировать на нее более гибко.