В.П Осипов - Курс общего учения о душевных болезнях

Одна больная сделала попытку самоудавления веревкой, сплетенной из собственных волос и была спасена лишь благодаря опытной сиделке, которая обратила внимание на необычайные движения больной под одеялом, быстро сдернула его и, увидев волосяной шнурок на шее задыхавшейся больной, перегрызла его зубами. В одном случае больной вскрыл себе лучевую артерию обломком крышки тонкого жестяного портсигара. Известен случай, в котором больной покончил с собой в лечебнице следующим исключительным способом: он лег под кровать, приподнял ее и, поставив одну из ножек кровати на область своего сердца, надавил кровать на себя; сердце было поранено, и больной погиб. Когда в 1917 году в Петрограде, вследствие недостатка топлива, прекратилось ночное освещение зданий, покушения на самоубийство среди душевно-больных участились, так как заменявшее электричество освещение свечами и лампами было крайне недостаточным, и лечебницы погружались в относительный мрак, чем иногда и пользовались больные.

В состояниях маниакального возбуждения больные обнаруживают усиленную подвижность, развивают суетливую и непоследовательную деятельность, очень легко поддаваясь возникающим у них многочисленным и разнообразным, непостоянным и изменчивым влечениям; рассматривать эти влечения и их осуществление исключительно с точки зрения усиления волевых импульсов и особенно, как результат настойчивости в преследовании определенных целей, неправильно, так как в маниакальных состояниях в связи с наплывом идей и облегченным их течением мы встречаем уменьшенное влияние задерживающих психических процессов, вследствие чего возникающие у больных желания и влечения легко и быстро переходят в действие, в значительном числе случаев отличаясь импульсивным характером; кроме того, вследствие отвлекаемости таких больных, их влечения очень непостоянны.

В свое время мы подробно остановились на рассмотрении навязчивых явлений в форме навязчивых представлений и идей и в форме навязчивых страхов и фобий; тогда же было указано на тесную связь этих явлений с навязчивыми или насильственными влечениями и действиями, рассмотрение которых было отложено ради практического удобства. Под навязчивыми влечениями и поступками подразумеваются такие, которые овладевают больным независимо от его желания, неуместность и ненормальность которых нередко сознается им самим, с осуществлением которых он часто борется всеми силами, но не всегда успешно; подобно навязчивым представлениям, навязчивые влечения во многих случаях воспринимаются больными в качестве несвойственных, чуждых их мышлению явлений, и возникают приступами. Одни из навязчивых влечений и действий развиваются, как естественное последствие навязчивых представлений, в виде желания осуществить навязчивую идею, при чем у больного бывает надежда, что осуществлением желания облегчится навязчивое явление; в большинстве случаев такие влечения не осуществляются, особенно при их неуместном характере, как напр., навязчивое влечение уронить бинокль в партер зрительного зала или влечение громко выбраниться в большом собрании; чаще всего в таких случаях борьба с осуществлением навязчивых влечений идет успешно, и противоположные представления, связанные с ожиданием неприятных эмоций и переживаний, побеждают; если этого не происходит, то нередко больные с успехом заменяют недопустимый общественной этикой поступок каким-нибудь другим, более невинного свойства, напр., вместо крика ограничиваются покашливанием или вместо бросания бинокля роняют, как бы случайно, афишу; в случае невозможности справиться с мощно развивающимся влечением, они просто бегут из неподходящей для них обстановки; наконец, наблюдаются случаи, в которых больной не выходит победителем из тяжелой борьбы, и навязчивое влечение осуществляется, несмотря на все неподходящие условия; обыкновенно, вслед за этим больные в течение некоторого времени испытывают чувство значительного облегчения. В других случаях насильственное влечение с такою силой овладевает больным, что почти не оставляет места для борьбы с ним, напротив, все помыслы больного направляются на осуществление этого влечения, несмотря на неуместный характер явления, идущего в разрез с этическими представлениями и даже преступного; необычайною силою отличаются насильственные влечения, связанные с бурно выраженными аффектами, особенно, развивающимися в непосредственной зависимости от низших чувствований, как половое чувство и чувство голода. В подобных случаях самое влечение, как таковое, выступает на первый план, вытесняя предшествующее ему навязчивое представление, затушевывая его, отводя ему как бы второстепенное место; это дает основание некоторым авторам говорить об идиопатически, самостоятельно возникающих навязчивых или насильственных влечениях, что не представляется правильном при строгом анализе явлений 212). Как например вынужденных действий, обусловленных навязчивыми представлениями и фобиями, нужно указать на сосчитывание попадающихся, хотя бы случайно, цифр окон в домах, перекладин, на перечитывание вывесок, прочитывание встречающихся слов в обратном порядке, постоянное мытье рук при боязни загрязнения и многие другие поступки больных.

Поучительные случаи вынужденных действий приводит Эрлицкий 213).

Один из его пациентов, отправляясь на службу, ежедневно испытывал влечение громко крикнуть на улице; не будучи в состоянии бороться с этим влечением, он старался зайти или заехать в какую-нибудь пустынную улицу, где никто не помешал бы ему удовлетворить свое непреодолимое влечение; если выполнение вынужденного действия удавалось больному, это доставляло ему хорошее самочувствие на целый день; если же встречалась помеха и крикнуть ему не удавалось, то настроение его было испорчено, и даже обычная работа шла у него плохо.

В другом случае дело шло о прекрасно воспитанной, светской барышне, у которой в периоде полового созревания появилось непреодолимое стремление наговаривать на себя разные небылицы по поводу своей нравственности; сначала она сообщала эти ложные сведения ближайшим родственникам и подругам, а затем стала обращаться к мало знакомым лицам, которых она случайна встречала в обществе, не исключая мужчин; сначала она ограничивалась намеками на свое безнравственное поведение, затем совершенно определенно рассказывала, что она проститутка, доступная каждому за дешевую плату, что она воровка, пьяница; она не ограничивалась словами, но писала о себе записки такого же содержания, подписывая их своим именем и разбрасывая их всюду, где только их могли заметить и прочитать; больная прекрасно понимала болезненность своего поведения, часто непоправимый вред, который она себе причиняла; она рыдала от отчаяния, видя горе своих близких и то ужасное впечатление, которое производили ее лживые рассказы, она призывала все усилия воли, но непреодолимые патологические влечения оказывались сильнее.