Рюди Вестендорп - Стареть, не старея. О жизненной активности и старении

Одна из теорий старения, быстро завоевавшая популярность, утверждает, что мы живем дольше, если меньше едим. Если раньше периодически не хватало пищи, то сей­час, благодаря инновациям в сельском хозяйстве и живот­новодстве, в развитых странах обеспечено повсеме­стное изобилие пищевых продуктов, которые навязывают нам и днем и ночью. Короткая жизнь из-за нехватки пищи сменилась болезнями и смертью в результате пере­едания. Мы должны стараться избегать обильной еды, и, как следствие, избыточного веса, в противостоянии бесконечным соблазнам, которые повсюду нас окружают; нужно потреб­лять как можно меньше калорий и как можно больше сжи­гать. Мы сжигаем гораздо меньше калорий, чем раньше, потому что наши физические нагрузки сильно уменьшились. Окружающая нас среда больше не соответствует биологическому оснащению, полученному нами в ходе естественного отбора. Вовсе не обязательно быть худым как щепка, и во всяком случае не в пожилом возрасте. Если в молодости и в среднем возрасте болезни или смерть в меньшей степени угрожают стройным, поджарым людям, то к старости даже полезно несколько прибавить в весе. Вероятно, в пожилом возрасте мы сможем использовать наши (жировые) резервы, если нас постигнет «удар», внут­ренний или внешний, из-за болезни или несчастного случая. Другого объяснения (пока) не имеется.

Но истинные поборники того, чтобы есть поменьше, вовсе не склонны округляться в пожилом возрасте. Они мечтают о том, чтобы жить дольше, поскольку едят на 20–30 % меньше, чем в среднем рекомендуется. В результа­те они худые, постоянно испытывают голод и вечно зябнут. Люди, следующие столь строгой диете, утверждают, что чувствуют себя великолепно.

Идея ограничения калорий основывается на наблюдении, что лабораторные мыши живут дольше, если потребляют на 30 % меньше калорий. Они явно дольше остаются здоровыми и погибают позже мышей, которые могут есть столько, сколько им хочется. Явление, впервые описанное еще в 1930-х годах, представляет собой один из наиболее изученных механизмов, с помощью которого пытаются противостоять старению.

Снижение калорий срабатывает не только у мышей, но и у других подопытных животных, в том числе и у дрозофил. Хотя благоприятный эффект многократно подтверждался и указывает на реально существующий механизм, действие его проявляется не у всех мушек и мышей. В достаточно большом количестве генетических вариантов снижение калорий не дает никакого эффекта и даже может сокращать продолжительность жизни. Это указывает на nature-nurtur феномен, так как воздействие от снижения калорий ( nurture ) зависит от генетических характеристик ( nature ) подопытных животных. Очевидно, что внутри одного и того же вида для каждого генетического варианта существует оптимальный приток калорий. Если предположение правильно, то для организма было бы неблагоприятно получать и слишком много пищи, и слишком мало. Оптимальное количество устанавливается опытным путем.

Конечно, нам хочется знать, как обстоит дело у челове­ка. Хорошо ли есть (намного) меньше, чем рекомендуется? Ответ на вопрос мы находим в длительном эксперименте с макаками-резус, видом, эволюционно нам достаточно близким. В этом эксперименте одна поло­вина отобран­ных по жребию обезьян получает нормальное питание, а другая всего лишь 70 % от этого количества. Но здесь ограничено только количество калорий; качество питания остается таким же, а иногда даже чуть лучше, чтобы не было недостатка в витаминах или других важных пита­тельных веществах. Опыт проводится в США, в двух различных местах, двумя независимыми исследовательскими коллективами. Он продолжается не один десяток лет, и воздействие питания на продолжительность жизни можно мало-помалу отслеживать, потому что заметное число животных за это время уже умерло, и риск смерти для обеих групп обезьян вполне поддается оценке.

Что же удалось выяснить? Обезьяны, в течение длительного времени получавшие малокалорийную пищу, выглядят моложе, они более энергичны и менее подвержены типичным болезням пожилого возраста, например диабету. Результат эксперимента позволяет предполагать, что процесс старения у них замедлен. Однако на продолжительности жизни это еще никак не сказывается. Независимо от причины смерти, нисколько не подтвержда­ется, чтобы обезьяны с менее калорийной диетой жили заметно дольше. Тем не менее наблюдения продолжаются, и последнее слово пока что не сказано. Подобные необычные эксперименты требуют времени, чтобы полностью раскрыть их возможности.

Не только король Артур искал Священный Грааль. Многие ученые надеются однажды открыть некий волшеб­ный напиток, с помощью которого можно будет положить конец наступлению старости. Но все это пустые надежды. Число биологических механизмов, приводящих к повреж­дениям в организме, — число непосредст­венных причин — бесконечно велико. И не существует какого-либо одного способа, могущего остановить процесс старения. Поэтому некоторые ученые выступают за то, чтобы избрать другое направление и прилагать больше усилий для развития возможностей исправления и восстановления, то есть прибегать к внешним воздейст­виям, когда сам организм оказывается бессильным. Этот метод уже приносит плоды. Замена глазного хрусталика и восстановление тазобедренного сустава осуществляются без особых усилий. Вырисовывается медико-техниче­ское решение устранения диабета в детском возрасте. При диабете разрушаются клетки, вырабатывающие инсулин, однако островки Лангерханса — источники этих клеток — могут восстанавливаться. Так шаг за шагом мы идем вперед.

Дожить здоровым до старости и скоропостижно скончаться — желание многих, но такое случается редко. Конец человеческой жизни часто представляет собою сильно обтрепанный край, время, когда число дефектов все увеличивается, пока не закончится смертью. Профилактика и раннее врачебное вмешательство позволяет нам де-факто дольше оставаться больными, затягивая фазу внутренних повреждений, и смерть наступает позже. Годы множащихся недугов не исчезают, но смещаются к болеепозднему возрасту. Можно согласиться с бывшим нидерландским премьер-министром Виллемом Дреесом, который при введении базовой пенсии (AOW) высказался за то, чтобы выход на пенсию соответствовал ожидаемой продолжительности жизни и мужчины должны были бы работать до 70 лет, а женщины до 72 лет.

В среднем нидерландская женщина полжизни болеет. Вскоре после 40 лет у нее возникает первая хроническая болезнь, и затем жизнь продолжается в среднем еще 43 года. Сегодня болезни у женщин проявляются на 10 лет раньше, чем 25 лет назад. Поворот к состоянию «полжизни в болезнях» завершился незадолго до 2010 года. Как ни странно, в 1940-е годы нидерландские женщины не чувствовали себя больными, так же как и 1950-е и в 1960-е. Две трети женщин в возрасте от 55 до 65 лет заявляют, что у них хорошее или даже очень хорошее здоровье. Менее одной из десяти — и это справедливо даже для восьмидесятипятилетних женщин — чувствует себя, по собственному признанию, плохо или очень плохо. Только по достижении семидесятилетнего возраста половина женщин признаются, что уже не так хорошо видят и слышат и не так подвижны, как раньше. Большинство женщин лишь тогда начинают испытывать некоторые неудобства. У мужчин все протекает примерно так же.