Эмеран Майер - Второй мозг: Как микробы в кишечнике управляют нашим настроением, решениями и здоровьем

Выживание вида является одним из догматов эволюции, и природа запрограммировала каждый вид так, чтобы он смог этого добиться. Именно благодаря этому программированию человек и его животные предки выживали на протяжении миллионов лет. В этой главе описывается несколько механизмов, с помощью которых стресс, пережитый на раннем этапе жизни, может повлиять на головной мозг и поведение животных и человека. Особое внимание уделяется растущему пониманию того, как стрессовые ситуации и стрессорное воздействие, которое пережили матери, приводят к долгосрочным изменениям в головном мозге детей. Используя различные биологические пути и механизмы, эти изменения программируют систему реакций человека на стресс, возникающий в опасном окружающем мире. Вступая в контакт с младенцем, мать изменяет сеть салиентности (salience system) в его мозге, а значит, внутренние ощущения и бессознательные реакции младенца так, чтобы в будущем он был готов к встрече с потенциально опасным миром. Изменения микробиоты влагалища матери приводят к изменениям микробиоты пищеварительного тракта младенца. Основные материнские гены, реагирующие на стресс, получают метки в виде особых химических веществ — метильных групп, что приводит к эпигенетическим изменениям, которые могут сохраняться на протяжении нескольких поколений.

Почему эволюция оставила нам механизм, который делает нас нездоровыми и несчастными? Если природа в своей мудрости использовала несколько стратегий, предназначенных для достижения одной и той же цели (а эти стратегии можно найти у многих видов, в том числе и у людей), для этого должна быть какая-то причина.

Все научные данные указывают одно и то же. Когда мать сталкивается с ситуацией, которую она считает опасной, все эти стратегии предназначены для прочного усвоения ее ребенком единственного варианта реагирования — «сражайся или убегай», а также для того, чтобы его поведение было более осторожным, менее агрессивным, а сам ребенок стал менее общительным. Даже не ведая этого, мать готовит своего ребенка к жизни в мире, который она воспринимает как опасный.

Возможно, эта система помогала людям, когда им приходилось убегать от нападавших львов или побеждать соперника в кулачном бою, как это делали наши древние предки. Несмотря на отсутствие научных данных, которые подтверждали бы эту гипотезу, она может сделать миллионы людей более устойчивыми и лучше приспособленными к враждебным условиям жизни. Ведь и в настоящее время людям, к несчастью, приходится драться, сталкиваться с голодом и стихийными бедствиями, жить во враждебной среде.

Однако тем, кто живет в относительно безопасных промышленно развитых обществах, приходится дорого платить за эти древние врожденные биологические программы. Как мы уже знаем, гиперактивность системы «сражайся или убегай» с ее повышенным числом гормонов стресса, циркулирующих по нашему организму, может привести к серьезным психическим заболеванием, в том числе к тревожным расстройствам, паническим состояниям и депрессии. Она также может вызвать неприятный набор связанных со стрессом соматических расстройств, включая ожирение, метаболический синдром, инфаркты и инсульты. Наконец, гиперреактивность оси головной мозг — пищеварительный тракт, вызванная этим программированием, может привести к хроническим расстройствам кишечника — синдрому раздраженной толстой кишки и хроническим болям в животе.

Мы пока не знаем, насколько вредно для беременной женщины беспокойство, когда за несколько дней до ожидаемых родов она застревает в автомобильной пробке или нервничает из-за приближения срока сдачи проекта или финансовых трудностей. Мы не знаем, следует ли ей вообще работать до самых родов. Как не знаем пока и того, в какой мере противомикробная обработка до и во время родов, кесарево сечение или диета и стресс молодой матери изменяют вагинальную микробиоту и угрожают здоровью ребенка. Мы не знаем, объясняется ли стремительный рост числа случаев аутизма, ожирения и других заболеваний за последние полвека радикальными переменами, которые мы внесли в жизнь наших детей. Однако очевидно, что некоторые виды материнского стресса во время беременности и семейные невзгоды в годы взросления детей мешают развитию их головного мозга и несут с собой высокие риски искажения взаимодействия головного мозга и ЖКТ. Я твердо убежден, что любое вмешательство в нормальное программирование кишечной микробиоты — стресс, которого можно было бы избежать, кесарево сечение, необоснованное применение антибиотиков и вредные привычки питания во время пренатального и постнатального периодов — может заложить основу для последующих нарушений работы оси головной мозг — ЖКТ. Причем эти изменения у ребенка долго могут оставаться незамеченными, иногда до тех пор, когда уже слишком поздно пытаться обратить ситуацию вспять. Знание этих связей и сущности основных биологических механизмов — только первый шаг. Гораздо труднее минимизировать нездоровые влияния. И в то же время есть варианты терапии, которые могут с успехом применять большинство матерей. Все достаточно просто: режим здорового питания, простые методы снятия стресса во время беременности и повышенное внимание к приему лекарств, чтобы избежать нежелательного воздействия антибиотиков.

Теперь мы знаем, что с того момента, когда в утробе женщины появляется плод, стресс, испытываемый будущей матерью, может повысить его восприимчивость к стрессорным воздействиям, кишечным заболеваниям, тревожным расстройствам и депрессии. И это программирование здоровья ребенка на самом раннем этапе жизни не ограничивается поведением матери. Любое воздействие, представляющее серьезную опасность для физического благополучия плода, может сделать его более восприимчивым к перечисленным выше угрозам.

Эти знания помогают лучше понять корни проблем со здоровьем Дженнифер. Напомним, что, когда она еще была в утробе матери, у ее бабушки по материнской линии диагностировали рак молочной железы, что потрясло и сильно встревожило ее беременную мать. Когда Дженнифер была маленькой девочкой и нуждалась в семейной заботе, ее родители сильно ссорились, а когда ей исполнилось восемь лет, они развелись. Очень многие пациенты с СРК рассказывают, что в первые годы своей жизни они сталкивались со стрессом, а на долю Дженнифер стрессовых ситуаций досталось слишком много. Этот стресс, скорее всего, повысил вероятность развития у нее тревожности и депрессии и возникновения симптомов со стороны желудочно-кишечного тракта во взрослом возрасте. Тот факт, что ее мать и бабушка страдали от расстройств, связанных со стрессом и сопровождавшихся похожими симптомами, только дополнительно свидетельствовал о ее уязвимости перед такими недугами, развитию которых предположительно способствовали генетические и/или эпигенетические механизмы.