Амит Кетвала - Атлетичный мозг [Как нейробиология совершает революцию в спорте и помогает вам добиться высоких результатов]

Гэтсон также обнаружил, что снижению воспаления и некроза клеток у мышей способствует гормон эстрон — один из трех типов эстрогенов, образующихся в организме естественным путем. [212] ANI News. Estrogen hormone ‘may have protective ability after traumatic brain injury’. Дата обращения: 29.11.2015, источник: http://www.aninews.in/newsdetail9/story47429/estrogen-hormone-039-may-have-protective-ability-after-traumatic-brain-injury-039-.html. Эффект, вероятно, связан с повышением уровня белка BDNF, стимулирующего развитие нейронов. Среди других полезных веществ и продуктов можно назвать куркумин (вещество, содержащееся в куркуме), креатин, зеленый чай, рыбий жир, кофеин, а также витамины C, D и E.

Еще одно перспективное направление исследования — фототерапия: [213] Naeser M., Saltmarche A., Krengel M., Hamblin M. & Knight J. (2011). Improved Cognitive Function After Transcranial, Light-Emitting Diode Treatments in Chronic, Traumatic Brain Injury: Two Case Reports // Photomedicine and Laser Surgery 29(5). 351–358. http://dx.doi.org/10.1089/pho.2010.2814. мощный поток света направляется на череп пациента и проникает в мозг примерно на сантиметр. Ученые полагают, что свет способствует восстановлению химического баланса внутри нейронов. Метод уже доказал свою эффективность на мышах, у которых были выявлены признаки улучшения работы мозга после перенесенного сотрясения. В настоящее время проводятся клинические исследования с участием пациентов-детей и военнослужащих с симптомами сотрясения мозга.

В ряде медучреждений для лечения ХТЭ у бывших спортсменов и других пациентов уже апробируется как фототерапия, так и применение различных патентованных препаратов. Правда, их эффективность пока официально не подтверждена. В то же время для многих людей подобные методики остаются последней надеждой. Если ученым удастся найти действенный способ лечения, это произведет настоящую спортивную революцию, поскольку в отсутствие такого способа будущее отдельных видов спорта в их теперешнем виде представляется туманным.

Доктор Стюарт, врач и спортивный болельщик, считает, что все отнюдь не так драматично: «Просто кому-то в определенный момент придется сделать трудный выбор. Допустим, человеку скажут, что, если он будет профессионально заниматься футболом или регби, риск развития слабоумия для него возрастет в два раза. Но, возможно, этот риск будет приемлемым, учитывая, что в противном случае у него в два раза снизится риск сердечно-сосудистых заболеваний и диабета. Боюсь, пока у нас не будет надежных данных, люди будут уходить из спорта, и в результате повысится заболеваемость. Надеюсь, что лет через десять произойдут коренные изменения в самой культуре спорта, и сама мысль о продолжении спортивной карьеры после черепно-мозговой травмы станет просто неприемлемой, — продолжает он. — И я также надеюсь, что к этому времени мы научимся делать более конкретные прогнозы, то есть, например, не просто говорить спортсмену, что у него может развиться слабоумие, а что риск для него стал выше в два раза».

По мнению Стюарта, у человека должна быть возможность принять осознанное решение: «Он сможет спокойно сесть, взвесить все и сказать: „Так, я хочу играть в регби. Я принимаю потенциальный риск развития слабоумия, но взамен передо мной открывается прекрасная перспектива прожить более долгую жизнь“. Если мы придем к этому, я буду считать, что мы добились многого».

Исследования последствий сотрясения могут принести еще больше пользы. «Задача на ближайшие десятилетия — понять физиологию процесса, ведь там столько всего интересного, — утверждает Стюарт. — Думаю, если мы разберемся с дегенеративными процессами в мозге, пострадавшем от травмы, то сможем понять, что именно происходит в ходе дегенеративных процессов в мозге в целом. По сути, все это: гемато-энцефалический барьер, воспалительная реакция, тау-белок, амилоид, аксоны — характерно и для болезни Альцгеймера».

Риск сотрясения мозга представляет собой одну из наиболее серьезных проблем в спорте, и, как мы увидели в этой главе, у данной проблемы нет простого решения. Сегодня благодаря последним техническим разработкам мы можем снизить этот риск и заодно усовершенствовать диагностику и лечение, тем самым повысив безопасность занятий спортом. Кроме того, по словам доктора Стюарта, понимание процессов, происходящих в мозге спортсмена во время и после удара в область головы, позволит в будущем сделать целый ряд важных открытий, которые найдут применение не только в спорте.

Стена троллей возвышается над долиной шеренгой скособоченных небоскребов. Ее кривые острые вершины придают горному массиву вид зловещего готического собора: голые скалистые пики и выступы, которым придали фантастические очертания солнце, ветер и дождь. Согласно норвежской легенде, однажды тролли возвращались домой с празднества, но замешкались в пути и, как только из-за горизонта показались первые лучи солнца, застыли на месте, превратившись в безжизненные скалы. Стена троллей также фигурирует в легенде экстремального спорта, хотя в данном случае она интересна не столько своим внешним видом, сколько перепадом высот порядка 1700 метров.

Остроконечные вершины задевает маленькое облачко. Руди Кассан, Эспен Фаднес и еще пятеро человек стоят на Ромсдальсхорне, чуть менее устрашающего вида горе по другую сторону долины. Один из них говорит что-то по телефону, и спустя несколько минут четверо из группы вместе подходят к краю обрыва и прыгают вниз. Я наблюдаю за прыжком вместе с десятком зрителей, стоя на каменистой смотровой площадке. чтобы добраться до нее, хоть она и расположена ниже вершины, требуется большая сноровка: сначала нужно преодолеть 11 крутых поворотов с большим уклоном вверх по Дороге троллей, а потом еще 40 минут карабкаться по скале.

Моему мозгу непросто осознать, что именно происходит в тот момент, когда эти люди прыгают с обрыва. Мы уже говорили о том, как мозг использует короткие пути, или схемы, чтобы осмыслить мир вокруг. Для таких прыжков у меня нет схемы. Сначала эти люди кажутся маленькими точками, как птицы или самолеты, которые мы видим издалека. Словно дефект монитора компьютера, битые пиксели в норвежском небе. Это бейсджамперы, они составляют фигуры в полете на скорости порядка 200 км/ч. Но на большом удалении они похожи на отпущенные шарики, медленно приближающиеся к земле.

И лишь когда спортсмены немного приближаются, начинаешь различать контуры и понимаешь, какую скорость они развивают. Они облачены в специальные костюмы — вингсьюты, сделанные из особого высокотехнологичного материала, благодаря которому костюм действует как парус, позволяя спортсмену планировать, то есть фактически лететь. Вингсьют меняет аэродинамический коэффициент с 1: 1 на 2: 1, то есть с каждым метром движения в вертикальной плоскости человек продвигается вперед на два. Это достигается с помощью системы воздушных карманов и камер. Но что больше всего поражает, когда вживую наблюдаешь за тем, что вытворяют отчаянные смельчаки, — так это шум. Резкий, пронзительный звук. В действительности просто воздух огибает края костюма, но по громкости это как рев реактивного двигателя.