Джон Ронсон - Психопат-тест

Меня расстроила судьба этих несчастных людей, но одновременно обрадовало то, что Дейв прислал такое безумное сообщение — оно идеально вписывалось в мою статью. Я сказал журналисту, работавшему со мной, что Маккей производит впечатление совершенного психопата (о психопатах я, по сути, ничего толком не знал, но предполагал, что они должны быть похожи на Дейва). Журналист процитировал его. Через несколько дней Маккей прислал электронное письмо: «Ваша характеристика меня как психопата — грубое оскорбление, унижающее мое достоинство. Я уже обратился к адвокату, и он полагает, что у меня имеются все основания подать на вас в суд. Ваша неприязнь не дает вам никакого права оскорблять меня и унижать мое достоинство».

Именно из-за этого послания я и пребывал в панике в тот день, когда получил письмо от Деборы.

Я поделился своими проблемами с женой Элен:

— Мне так нравилось брать интервью, встречаться с разными людьми. И вот теперь все рухнуло. Дейв Маккей собирается подавать на меня в суд.

— Что происходит? — крикнул мой сын Джоэль, входя в комнату. — Почему здесь все орут?

— Я совершил идиотскую ошибку: назвал человека психопатом, чем страшно разозлил его.

— И что он намерен делать? — спросил Джоэль.

На мгновение все замолчали.

— Ничего, — сказал я.

— Но если он не намерен ничего предпринимать против нас, почему ты так беспокоишься? — спросил Джоэль.

— Беспокоюсь из-за того, что рассердил его, — ответил я. — Очень не люблю расстраивать и сердить людей…

— Лжешь, — отрезал Джоэль, прищурившись. — Мне хорошо известно, с какой легкостью ты расстраиваешь и злишь окружающих. Итак, что ты от меня скрываешь?

— Я сказал тебе все, — ответил я.

— Он что-то собирается против нас предпринять? — спросил Джоэль.

— Нет! — ответил я. — Нет-нет! Он ничего не собирается делать! Совершенно определенно.

— Мы в опасности?! — заорал Джоэль.

— Нет абсолютно никакой опасности, — крикнул я ему в ответ. — Он просто собирается подать на нас в суд. Просто хочет отсудить у меня деньги.

— Боже!.. — выдохнул Джоэль.

Я послал Дейву электронное письмо с извинениями.

— Спасибо, Джон, — ответил он практически тут же. — Теперь я стал тебя уважать гораздо больше. Надеюсь, когда-нибудь, если нам доведется встретиться снова, мы даже попробуем стать друзьями.

Я сделал вывод, что в который уже раз переживал из-за ерунды…

Я просмотрел входящие электронные письма и обнаружил одно от Деборы Тальми, где она изложила историю о том, как несколько ученых по всему миру получили по почте загадочную посылку. От одного из друзей, читавшего мои книги, женщина узнала, что я люблю распутывать странные и необычные ситуации. Заканчивалось ее письмо словами: «Мне кажется, поиск разгадки этой удивительной истории может быть необыкновенно увлекательным. Эта история напоминает триллер или игру в альтернативную реальность, в которой все мы пешки. Разослав загадочную посылку ученым, неизвестные пробудили в нас исследовательский инстинкт. Однако сама я не могу отыскать ответ. Очень надеюсь, что вы возьметесь за это дело».

И вот теперь мы сидели в кафе «Коста»; я вертел в руках книгу, а Дебора внимательно смотрела на нее.

— По сути, кому-то понадобилось привлечь внимание ученых, — сказала Дебора, — причем весьма странным и даже загадочным образом. Интересно узнать, зачем? Полагаю, вся эта кампания слишком сложна и изощренна, чтобы за ней стоял кто-то один. С помощью книги до нас пытаются донести какую-то информацию. Вопрос: какую именно? Я бы очень хотела узнать, кто и зачем отправил эту посылку, но у меня нет таланта сыщика.

— Н-ну… — пробормотал я, продолжая рассматривать книгу.

Потом я сделал глоток кофе и произнес:

— Попробую…

Я сказал Деборе и Джеймсу, что хотел бы начать расследование с осмотра их рабочих мест. И особенно той почтовой ячейки, в которой Дебора обнаружила посылку. Они с Джеймсом украдкой переглянулись, словно бы говоря: «Необычное место для начала расследования, но кто осмелится поставить под сомнение методы великих сыщиков?..»

Не исключаю, что их взгляд мог означать что-то другое. Например: «Вряд ли осмотр нашего кабинета имеет какой-то смысл. И вообще, странно, что он намерен этим заняться. Остается надеяться, что мы не ошиблись в своем выборе и что он не воспользуется возможностью осмотреть наши рабочие помещения для каких-то своих, не совсем благовидных целей».

Если в их взгляде действительно содержалась подобная мысль, то они были совершенно правы, ибо я и в самом деле хотел осмотреть их рабочие места с некой тайной мыслью — благовидной или нет, не мне судить.

Психологический факультет Лондонского университета, где работал Джеймс, располагался в жутко уродливом панельном здании неподалеку от Рассел-сквер. На выцветших фотографиях 60-х — 70-х годов прошлого столетия, развешанных по стенам коридоров, были изображены дети, привязанные ремнями к страшного вида приборам. Ребятишки на этих снимках с наивным восторгом смотрели в камеру, словно их фотографировали на пляже.

Некоторое время назад руководство решило немного «оживить» это крайне непривлекательное помещение, перекрасив стены коридора в ярко-желтый цвет. К данному способу обратились, как выяснилось, потому что туда часто приводят детей с целью тестирования их интеллектуальных способностей, и кто-то решил, что желтый цвет такого веселого оттенка способен успокоить несчастных малышей. Правда, меня продолжали одолевать сомнения. Здание, в котором я находился, имело настолько мрачно-отталкивающий вид, что любые подобные «усовершенствования» напоминали приклеивание красного носа к трупу, каковой после упомянутой процедуры следовало считать Рональдом Макдаком.

Я заглянул в кабинеты. В каждом из них какой-нибудь невропатолог или психолог сидел, сгорбившись, над своим столом, сосредоточенно размышляя над проблемами, связанными с работой мозга. В одном из кабинетов, как мне сообщили, находился человек из Уэльса, обладавший способностью узнавать каждую из своих овец в лицо, но при этом не умевший различать лица человеческие. Он не узнавал не только своей жены, но даже собственной физиономии в зеркале. Подобное патологическое состояние носит название «просопагнозия» — слепота на лица. Больные обречены на то, чтобы постоянно и без всякого злого умысла оскорблять своих коллег, соседей, мужей и жен, равнодушно проходя мимо них на улице. А люди ведь все равно обижаются, даже если прекрасно знают, что проявленная по отношению к ним невежливость — результат психического расстройства, а не осознанного намерения. Неприязненные же чувства имеют тенденцию распространяться.