Джон Ронсон - Психопат-тест

Этот подозреваемый, к моему крайнему неудовольствию, находился не в Швеции, а в совершенно противоположной точке земного шара — в Блумингтоне, штат Индиана. Его звали Леви Шанд, и он только что разместил в Интернете совершенно невероятную историю о своем участии в загадке «Бытия или Ничто».

История Леви Шанда в изложении Деборы звучала следующим образом. Шанд учился в Университете Индианы. Как-то без всякой особой цели он разъезжал по городу и вдруг заметил в грязи под железнодорожным мостом большую коричневую коробку. Он вышел, чтобы повнимательнее ее разглядеть.

На коробке не оказалось никаких опознавательных знаков, и она была сравнительно чистой, словно ее оставили там совсем недавно. Хотя поначалу Леви боялся ее открывать — ведь внутри могло лежать все что угодно, от миллиона долларов до отрубленной головы, — в конце концов он набрался храбрости, вскрыл коробку и обнаружил в ней восемь экземпляров «Бытия или Ничто».

На каждой книге имелась наклейка, на которой значилось: « Внимание! Прежде чем читать книгу, обязательно ознакомьтесь с письмом профессора Хофштадтера. Удачи !» Текст заинтриговал Леви. Он был знаком с профессором Хофштадтером и знал, где тот живет.

— Не знаю, кто такой профессор Хофштадтер, — сказал я Деборе. — Хотя, конечно, обратил внимание на упоминания о нем, разбросанные по всей книге «Бытие или Ничто». Однако я так и не понял, реальное это лицо или выдуманный персонаж. Он что, знаменитость?

— Профессор написал книгу «Гёдель, Эшер, Бах»! — ответила она, явно удивленная моим невежеством. — Весьма значительный труд.

Я промолчал.

— Если вы только начинаете знакомиться с Интернетом, не слишком сообразительны и к тому же совсем юны, у названной книги есть все шансы стать чем-то вроде вашей второй Библии. В ней говорится о том, как можно использовать математические теории Гёделя и каноны Баха, чтобы наиболее эффективно реализовать ваш сознательный опыт. Очень многим молодым ребятам «Гёдель, Эшер и Бах» страшно нравится. Кроме всего прочего, она очень забавна. Откровенно признаюсь, до конца я ее так и не дочитала, но она числится среди моих настольных книг.

Хофштадтер, по словам Деборы, опубликовал свою работу в конце 1970-х годов. Читающая публика и критики встретили ее с восторгом. Она получила Пулитцеровскую премию. Книга была полна великолепных головоломок, игры слов и размышлений по поводу значения естественного и искусственного интеллекта. Работа принадлежит к числу тех сочинений — наряду с «Дзен и искусство ухода за мотоциклом» или «Краткой историей времени», — которые все хотят иметь у себя на полках, но очень немногие способны по-настоящему понять.

Несмотря на то, что весь мир был буквально у ног Хофштадтера в 1979 году, он решил из него удалиться и следующие три десятилетия работал профессором на кафедре когнитивных исследований в Университете Индианы. Но студенты его, конечно, очень хорошо знали. Профессор с густой копной седых волос, как у Энди Уорхолла, жил в большом доме на краю кампуса, и именно туда и направился Леви Шанд с намерением передать Хофштадтеру восемь экземпляров «Бытия или Ничто», которые он нашел в коробке под железнодорожным мостом.

— Под железнодорожным мостом, — повторил я, глядя на Дебору. — Вы заметили параллель? В том письме Дугласу Хофштадтеру автор сообщает об обнаружении нескольких старых листков, отпечатанных на машинке и кем-то оставленных в углу заброшенной железнодорожной станции. И вот теперь Леви Шанд находит несколько экземпляров «Бытия или Ничто» под железнодорожным мостом…

— Вы совершенно правы! — согласилась Дебора.

— И что же случилось с Шандом, когда он пришел домой к Хофштадтеру, чтобы передать ему книги? — спросил я.

— Леви говорит, что дверь открыл Хофштадтер в окружении целого гарема очаровательных француженок. Он пригласил растерявшегося студента в дом, забрал у него книги, поблагодарил и проводил к выходу.

На этом история Леви Шанда, по словам Деборы, заканчивалась.

Несколько мгновений мы молчали.

— Очаровательные француженки?.. — повторил я.

— Не верю его рассказу, — призналась Дебора.

— По-моему, он все это придумал, — согласился я. — А можно мне самому побеседовать с Леви Шандом по телефону?

— Я кое-что о нем разузнала, — ответила Дебора. — У него есть страничка в «Фэйсбуке».

— Отлично. Тогда я свяжусь с ним через нее.

Наступила пауза.

— Дебора?.. — окликнул я свою собеседницу.

— Боюсь, что его не существует, — покачала она головой.

— Но у него же есть страничка на «Фэйсбуке»…

— С тремя сотнями друзей в Америке, — подтвердила Дебора.

— Вы полагаете?..

— Я полагаю, что кто-то создал фантастический образ Леви Шанда на «Фэйсбуке», — ответила Дебора.

Я промолчал.

— Вы не задумывались над его именем? — спросила Дебора.

— Леви Шанд?..

— Проанализируйте его, — сказала она. — Это же анаграмма.

Я замолчал. И растерянно развел руками.

— Levi Shand [1] Живые руки ( англ. ). — «Live Hands», — выдала свой вариант Дебора. — Его имя — анаграмма «Live Hands».

— Ах, вот как, — протянул я.

— Рисунок на обложке «Бытия или Ничто», — пояснила Дебора. — Две руки, рисующие друг друга…

— Но если Леви Шанда не существует, — произнес я, — то кто же его создал?

— Я думаю, что все они — Хофштадтер, — ответила Дебора. — Леви Шанд. Петер Нордлунд. Я думаю, что все они — Дуглас Хофштадтер.

Я решил немного прогуляться по Гётеборгу. Откровенно говоря, я был раздражен и разочарован. Провести здесь без толку несколько дней и обнаружить, что, возможно, виновник всего — известный университетский профессор, обитающий за четыре тысячи миль отсюда в Индиане… Дебора предоставила мне еще ряд косвенных доказательств того, что вся головоломка — продукт лукавого ума Дугласа Хофштадтера. По ее словам, эта история совершенно в его духе. А так как он автор международного бестселлера, то у профессора, несомненно, имеются финансовые возможности для ее организации. Кроме того, ему хорошо знакома Швеция. По свидетельству «Википедии», он жил там в середине шестидесятых. Более того, «Бытие или Ничто» вообще очень похожа на другие книги Хофштадтера. Чистая белая обложка напоминает обложку продолжения «Гёделя, Эшера и Баха», вышедшего в 2007 году и называвшегося «Я — замкнутый круг».

По правде говоря, придумывание несуществующего университетского студента со страницей на «Фэйсбуке» и совершенно невероятной истории с гаремом из очаровательных француженок выглядело слишком уж странным дополнением, но пытаться искать мотивы поступков такого гения, как Хофштадтер, было явно неблагодарным занятием.

Более того, Дебора решила, что ей удалось разгадать головоломку. Да, в ней действительно имелось отсутствующее звено, но не в форме невидимых чернил или значимых слов, вырезанных из страницы тринадцать. Оно, по ее мнению, заключалось в том, как книга раскрывала присущий каждому ее получателю нарциссизм.