Борис Цыганков - Психиатрия. Руководство для врачей

Поэтому формула «нормы» может быть записана так: А-3, Б-3, В-3, Г-3, Д-3 = 15,0.

При акцентуации пищевого инстинкта (синдром Пиквика): А-3, Б-5, В-3, Г-3, Д-3 = 17,0.

При «сатириазисе» или «нимфомании»: А-3, Б-3, В-5, Г-3, Д-3 = 17,0.

Подобные «гипернормативные» или «гипонормативные» типы ФИЧ чаще всего, как видно, встречаются у психопатических личностей («пищевая психопатия», «половая психопатия» и др.) Кроме того, у психопатических личностей в шкале инстинктов наблюдается дисгармоническая комбинация отдельных компонентов (максимальное значение для одного из них при минимальных значениях для других).

Восприятие представляет собой сложную систему процессов приема и преобразования информации, что позволяет организму реализовать функции отражения объективной действительности и ориентировки в окружающем мире. Вместе с ощущением восприятие синтезирует отправной путь процесса познания, поставляя организму подходящий чувственный материал. Восприятие в процессе так или иначе опосредуется деятельностью мышления и проверяется практикой.

Из многочисленных раздражителей, действующих на организм, воспринимается лишь часть. Это зависит как от физиологических особенностей структуры мозга, так и от предшествующего опыта. Человек не воспринимает пассивно все, что влияет на его органы чувств. Он воспринимает все то, что соответствует его установке, заинтересованности, оставляя на заднем плане или исключая все остальное. Восприятие, в отличие от ощущения, бесспорно, включает центробежный (фугальный) компонент и является активным, что подтверждает и семантика этого термина. В основе восприятия действительно лежит, как известно, совокупность изолированных ощущений. Однако такой процесс относится лишь к анализу предметов и явлений, не имеющих связей с прежним опытом, совершенно новых для субъекта, чуждых ему, требующих исследования. Таким же образом подобный процесс восприятия увязывается с социально-историческим и индивидуальным опытом, представляет собой целостный процесс узнавания и усвоения предметов и явлений, а этим определяется дальнейшее восприятие деталей, отдельных частей предмета. О понятии структуры по отношению к процессу восприятия следует говорить, не только имея в виду определенное анатомическое строение мозговых аппаратов, но и как об особом функциональном принципе.

Здесь в особенности приходится считаться с поражением или патологической заинтересованностью области интерпариетальной борозды, имеющей значение для синтеза ощущений, которые относятся к различным органам чувств. Ряд исследователей показали, что при поражении этой зоны наблюдаются патологические явления, входящие в понятие «метаморфопсия», когда искажается форма воспринимаемых объектов; кроме того, могут наблюдаться расстройства «схемы тела», когда больному, например, кажется, что его голова или тело увеличиваются и занимают всю комнату и т. п. М. О. Гуревич показал (1949), что эти расстройства церебральных аппаратов, изучаемые неврологами, имеют значение и в клинике психиатрии.

С точки зрения представителей «гештальтпсихологии», окружающее всегда воспринимается как некое единство, имеющее передний и задний планы. В русле этой психологии развивается идея К. Гольдштейна (1880), связывающего с деятельностью лобных долей способность выделять существенное, отграничивать «фигуру от основного фона». Хотя методы «гештальтпсихологии» не в полной мере отвечают всем требованиям универсального метода объяснения психических явлений, этот структурный принцип сам по себе заслуживает внимания.

Механизм восприятия зависит от правильной функции рецепторов (органов чувств) и анализаторов (центральных органов), состоящих из ряда трансформаторов (нервных узлов), при посредстве которых энергия, получаемая из внешнего мира, превращается в субстрат для психической функции восприятия; этот механизм также зависит от состояния сознания и внимания и, кроме того, от социального опыта. Особое значение имеют нарушения функций центральных механизмов восприятия, в особенности в том случае, если имеет место не полное выпадение функций, а лишь патологические изменения, ведущие к извращению чувственного опыта и к так называемым обманам чувств, которые и являются основными психопатологическими расстройствами, связанными с нарушениями в данной сфере.

Научное понимание и определение галлюцинаций сложилось в процессе исторического развития изучения этой проблемы психиатрии. Первоначальное, житейское значение слова «allucinacio» в переводе с латинского соответствует таким понятиям, как «бессмысленная болтовня», «несбыточные мечты», «пустые бредни». В период Ренессанса Ж. Фернель во Франции применил термин «галлюцинации» в разделе «Патология» своего трактата «Всеобщая медицина» (1554), где описывались заболевания глаз. Он пояснил: греки называли галлюцинацию термином «parorhasis», что означает нарушение зрения. По Ж. Фернелю, при галлюцинации наблюдается болезненное окрашивание роговой оболочки в лимонно-желтый цвет или она становится красной, воспаленной. Очевидно, что бытовое, утилитарное понимание слова «галлюцинация» постепенно начинает принимать научный смысл, обозначая болезненное расстройство. Позднее швейцарский врач Ф. Платер (1625) писал по поводу галлюцинаций: «Помешательство, или галлюцинация, называемая также греками « paraphrosine », состоит в том, что люди воображают вещи, которых нет, или о вещах, которые имеются налицо, воссоединяют извращенные суждения и плохо помнят все вообще или отдельный какой-либо предмет, причем описанные расстройства наблюдаются у них в мыслях, речах или в действии». Отсюда видно, что автор отождествлял понятие «галлюцинация» с понятием «помешательство вообще». Также в эпоху Ренессанса П. Заккиас (1624) в книге «Судебно-медицинские вопросы», выделяя класс «меланхолия», перечисляет следующие ее разновидности: «ипохондрическая меланхолия с частичным бредом», «ипохондрия без бреда», «галлюцинации без бреда». Здесь впервые понятие «галлюцинация» отделяется от «бреда» как самостоятельное явление.

В дальнейшем исследователи давали различные определения галлюцинаций. Например, К. Линней (1763) в книге «Роды болезней» разделил эти феномены на слуховые, которые он обозначил по-гречески syringmos, и зрительные — Phantasma , самого же термина «галлюцинация» он не употреблял.

Наконец, Жан Этьен Доминик Эскироль в своем «Руководстве по психиатрии» (1838) окончательно сформулировал научное понятие «галлюцинация»: «Человек, который имеет глубокое убеждение о наличии у него в данный момент восприятия ( sensation ), в то время как нет никакого внешнего объекта в пределах досягаемости его чувств, находится в состоянии галлюцинации — это визионер» (от франц . visionnair — фантазер, мечтатель). В этом определении обнаруживается полное соответствие означаемого и означающего, кроме того, оно включает в себя фактор личности галлюцинанта, что дает возможность системного понимания этого клинического феномена, при котором существует и нарушение в сфере восприятия, и наличие стойкого убеждения в ошибочном суждении.