Эндрю Стил - Бессмертные. Почему гидры и медузы живут вечно, и как людям перенять их секрет

Наука обходится дешево – даже если «все», что мы получаем, – это несколько дополнительных лет жизни в состоянии здоровья, эти прорывы в биогеронтологии будут стоить сравнительно немного. Если бы мы выделили 10 миллиардов долларов на каждый признак старения – конечно, достаточно, чтобы добиться серьезного прогресса – это составит лишь 100 миллиардов долларов, т. е. 2,5 % ежегодных расходов США на здравоохранение. Такие инвестиции, растянутые на несколько лет и охватывающие ряд стран, безусловно, доступны по цене. И если они действительно окажут серьезное влияние на замедление старения, мы сможем превзойти невероятный прогресс в борьбе с инфекционными заболеваниями в качестве венца достижений человечества. Мы должны обратиться к правительствам с просьбой инвестировать больше средств в эту жизненно важную область исследований. Это было бы легко сделать, если бы только политика была более рациональной. И чем больше людей пытается сделать это различными способами, которые будут привлекательны для разных политиков и избирателей, тем больше у нас шансов на успех.

Хотя самым значимым фактором, сдерживающим рост в биогеронтологии, несомненно, является финансирование, есть и более конкретные идеи, важные для максимизации наших шансов на успех – изменения в политике, которые позволят нам быстрее извлечь выгоду из научных результатов и донести их до пациентов.

Первая проблема, которую вы, возможно, помните из Введения, заключается в том, что регулирующие органы в настоящее время не одобряют препарат, который лечит старение, а не конкретную болезнь. В краткосрочной перспективе это не будет препятствовать прогрессу. Замедление или обращение вспять признаков старения скажется на болезнях, которые они вызывают, и лечение может сначала получить одобрение регулирующих органов для этих состояний. Например, мы уже видели, как сенолитики проходят испытания на людях при артрите и заболеваниях легких, а стволовые клетки тестируются при болезни Паркинсона, а не при старении в целом. Однако, как только они доказали свою ценность в конкретных условиях, конечной целью должно быть профилактическое применение этих методов лечения у людей до того, как они заболеют – и ученые уже закладывают основу, чтобы сделать это возможным.

Этот регуляторный тупик преодолевается группой ученых во главе с биогеронтологом и доктором Ниром Барзилаем, которые проводят революционные испытания совершенно нереволюционного препарата – метформина. Метформин применяется для лечения диабета и является одним из наиболее широко используемых лекарств на планете – в США ежегодно выписывается около 80 миллионов рецептов на него. Он также имеет большой послужной список в Великобритании, впервые одобренный в 1958 году. Эта рядовая молекула была бы «просто» чрезвычайно безопасным и эффективным средством лечения диабета, если бы не неожиданные положительные побочные эффекты, которые, похоже, накапливаются у людей, принимающих ее.

Наиболее поразительным было сравнение пациентов с диабетом, получавших метформин, с больными, принимавшими другой популярный тип препаратов для его лечения, называемый сульфонилмочевиной, а также с контрольной группой, люди в которой были того же возраста и пола, но не страдали заболеванием и, следовательно, не принимали ни один из этих медикаментов. Диабетики, принимавшие метформин, жили дольше не только чем пациенты, принимавшие сульфонилмочевину, но и с небольшим отрывом превосходили недиабетиков, хотя пациенты без диабета были здоровее и менее склонны к ожирению. Есть также намеки на то, что метформин снижает риск развития рака, сердечных заболеваний и деменции, хотя и используется только для лечения диабета. Такое повсеместное снижение числа возрастных заболеваний и смертности заставляет думать, что это лекарство от диабета оказывает гораздо более интересное воздействие на сам процесс старения.

К сожалению, как и исследования питания и физических упражнений в предыдущей главе, эта работа до сих пор носит наблюдательный характер. Объяснение, например, может состоять в том, что пациенты с хорошо контролируемым диабетом более устойчивы к другим болезням пожилого возраста по какой-то причине, отличной от приема метформина. Или, возможно, они находятся в более тесном контакте с системой здравоохранения, поэтому зарождающиеся проблемы обнаруживаются и лечатся раньше. Что необходимо, так это рандомизированное исследование «золотого стандарта»: то, получают ли люди метформин или нет, случайно, а не основано на том, есть ли у вас диабет.

Метформинсегодня нередко используется как геропротектор. Но его эффективность не доказана, как, собственно, и неясно, почему он помогает сохранять молодость.

Такова цель исследования TAME (Targeting Aging with MEtformin – «Нацеливание на старение с помощью метформина»), которое наберет 3000 добровольцев в возрасте от 65 до 80 лет, чтобы проверить, является ли препарат истинным омолаживающим средством. Полторы тысячи человек будут принимать настоящее лекарство, а остальные 1500 – плацебо. Примерно через пять лет об успехе будут судить по тому, заболеют ли участники группы метформина каким-либо из ряда возрастных заболеваний, таких как рак, болезни сердца и деменция, позже, чем контрольная группа.

Команда TAME не ожидает потрясающих результатов: если бы метформин добавлял десятилетия к человеческой жизни, это уже было бы очевидно, учитывая его широкое применение. Однако там, где метформин вступает в свои права, есть побочные эффекты – или, скорее, их отсутствие. После более чем полувекового использования мы знаем, что он вызывает мало серьезных проблем. Если вы пытаетесь убедить не склонный к риску регулирующий орган позволить вам давать таблетки тем, кого он считает здоровыми людьми, то «не навреди» – это нерушимый завет. Метформин был выбран в качестве первого препарата, испытанного в применении к лечению старения, именно потому, что он практичный и усредненный. Это лекарственный эквивалент семейного автомобиля, рекордно безопасного, а не фармацевтический суперкар, который может сделать карьеру на гоночном треке. Другим преимуществом метформина является то, что он настолько стар, что больше не запатентован. Из-за этого его универсальные версии могут быть произведены за пенс за дозу, что одновременно снижает стоимость испытаний и означает, что было бы практично широко применять его, если он работает.

Даже если испытание провалится и метформин окажется не лучше плацебо, методология TAME, разработанная в тесном сотрудничестве с FDA, должна обеспечить нестандартный регуляторный подход для тестирования будущих методов лечения. Хотя было бы обидно, если бы первое крупное испытание лечения против старения на людях получило двусмысленные результаты, лишив биогеронтологию возможности трубить о своем первом реальном успехе; эта модель создаст прецедент, когда ученые и фармацевтические компании попытаются получить одобрение на следующее поколение омолаживающих методов лечения.