Уильям Патрик - Следующая пандемия. Инсайдерский рассказ о борьбе с самой страшной угрозой человечеству

Вирусы не могут размножаться путем клеточного деления. Вместо этого они перестраивают механизмы синтеза белка и клеточные структуры хозяина и заставляют их производить множество копий самих себя. Затем эти копии собираются внутри инфицированной клетки в вирусные макромолекулярные структуры.

Если у зараженного человека не возникает мощной иммунной реакции, его организм превращается в фабрику по производству вирусов. Даже если он оправится после острой фазы заболевания, могут возникнуть осложнения – продолжительные мышечные и суставные боли, а вирус может остаться в местах, недоступных для иммунной системы, например: в головном мозге, структурах глаза [30] Имеется в виду хрусталик глаза и содержимое камер глаза. Прим. науч. ред. и в яичках (у лиц мужского пола). Впоследствии вирус может выйти из своего укрытия, и человек заболеет снова. Вирус, который сохраняется в органах мужской репродуктивной системы, может передаваться половым путем в течение девяти месяцев после выздоровления.

Одиннадцатого мая мы прибыли в Киншасу – город с населением 10 миллионов человек на южном берегу реки Конго. Киншаса оказалась самым беспорядочным местом на земле: современные высотные здания соседствовали с бескрайними трущобами, в которых люди жили под брезентом и листами рифленой жести. Мы провели там неделю, пробиваяcь через бюрократические препоны и коррупционные барьеры, типичные для стран третьего мира.

Мне уже приходилось видеть мрачные последствия британской и французской колонизации – во втором случае, по крайней мере, всегда можно купить хороший багет. Что касается бельгийской колонизации, то она оставила безжалостный шрам на людях и стране в целом. В этой части Африки ни одного вопроса нельзя было решить без взяток и различных подковерных сделок. Заир, бывшее Бельгийское Конго, стал «золотым стандартом» в области коррупции еще во времена, когда государство было личной собственностью короля Леопольда. Надзиратели тогда «подбадривали» рабочих на каучуковых плантациях отрубанием рук за невыполнение нормы. Говорят, что, когда в 1960-х годах бельгийцы ушли, в стране, по площади равной двум третям Западной Европы, университетское образование было лишь у трех десятков местных жителей. Но и в 1990-е все по-прежнему напоминало «Сердце тьмы» Джозефа Конрада [31] «Сердце тьмы» – повесть польско-английского писателя Джозефа Конрада (1857–1924), опубликованная в 1902 году. В ней английский моряк Чарли Марлоу рассказывает о своем путешествии вглубь Африки. Повесть была написана Конрадом после восьми лет пребывания в Конго. .

Мы встретились с представителем ВОЗ, которому удалось достать компьютер и принтер. Агентство США по международному развитию предоставило велосипеды и мотоциклы. Компания Chevron, уже четверть века добывавшая нефть в этом регионе, согласилась выделить нам джип и бензин, а также жидкий азот.

Когда прояснился масштаб вспышки, стали поступать пожертвования от многочисленных неправительственных организаций и других государств. Свой вклад внес и Заир – власти разрешили не взимать пошлину с поступавшей в страну гуманитарной помощи. Несмотря на богатейшие запасы алмазов, золота и нефти, страна была нищей. Сначала постарались бельгийцы, а потом – президент Мобуту Сесе Секо, который создал клептократический режим и, говорят, за годы своего правления украл от 5 до 15 миллиардов долларов.

Взлетно-посадочная полоса в Киквите – это бывшее футбольное поле. Мы должны были вылететь туда на грузовом самолете, построенном, наверное, году в 1940-м, однако вылет отложили из-за журналистов: они заплатили министерству информации от 500 до 10 тысяч долларов, что позволило им обойти запреты и отодвинуть в сторонку нас, неплатежеспособных филантропов. Могущество СМИ я понял в Киквите. Нас не хотели выпускать из салона, пока журналисты не выйдут и не приготовятся сфотографировать, как мы выходим.

Двенадцатого мая мы прибыли в киквитскую больницу, рассчитанную на 350 коек. Мы везли с собой запас хирургических перчаток, халатов, резиновой обуви, клейкой ленты, масок, дезинфицирующих средств и мешков для трупов. Нас с Пьером сопровождал доктор Филипп Кален, швейцарский врач и прекрасный ученый-вирусолог, который проходил в Центрах по контролю и профилактике заболеваний постдокторскую стажировку по молекулярной биологии, но после этой вспышки решил изменить карьеру и сосредоточиться на полевой работе. Нас встретил главный врач больницы, представитель Пастеровского института и полковник заирской армии доктор Нсуками Заки – наверное, единственный работавший человек во всем правительстве. Доктор Заки был привлечен заирским Красным Крестом для организации работы волонтеров – помимо всего прочего, нужно было найти грузовик для перевозки трупов к месту захоронения и бульдозер для рытья братских могил.

Больница, которая даже в свои лучшие времена была печальным и депрессивным местом, превратилась в тропический ад. Разбежался почти весь персонал – а также все пациенты, кто только мог, – что способствовало распространению заболевания. Остались только самые тяжелые больные, в том числе загипсованный с ног до головы мужчина. А еще мертвецы. Нам приходилось лавировать между распухшими, зловонными трупами пациентов: они лежали на полу, на койках. Повсюду была кровь, рвота и экскременты, под ногами валялись иглы и шприцы. Не было ни электричества, ни освещения, ни водопроводной воды. Не было даже уборной.

Предполагалось, что целью моей работы будет создание системы надзора, выявление факторов передачи инфекции и внедрение мер противодействия. Пьер – настоящий герой этой вспышки Эболы и многих последующих – вместе с Филиппом должен был сосредоточиться на сборе клинической информации и развертывании походной лаборатории. Но теперь стало до боли очевидно, что, какими бы ни были наши планы, прежде всего надо убрать грязь и обеспечить пациентам уход.

Эпидемия затронула четыре больницы. Кроме Киквитской главной больницы, ставшей очагом, была поражена больница № 2, а также больница в деревне Мосанго, куда перевели медика, который лечил лабораторного техника, заболевшего одним из первых. Интересно, что в Мосанго не заразилась всего одна женщина-врач – она тщательно мыла руки. Четвертая больница была расположена в Яса-Бонге, примерно в 250 километрах оттуда.

Сначала мы занялись главной больницей. Она была рассчитана на 326 коек и состояла из дюжины зданий, так называемых павильонов. Пациенты спали на тонких матрасах без простыней, койки представляли собой металлические рамы, покрытые облупившейся белой эмалью. Пациентов в больнице не кормили, так что продукты приходилось покупать родным.