Захарий Френкель - Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути

Разлитые по скошенному лугу нечистоты, разумеется, нельзя запахать, поэтому понадобилось несколько дней, чтобы они окончательно минерализировались и перестали издавать зловоние. Зато после этого трава для второго укоса (отава, как говорят на Украине) стала быстро и пышно разрастаться, и луг ласкал взор свежей густой зеленью.

Вскоре после возвращения из Вейксдорфа в Дрезден я случайно встретился с В. Я. Богучарским и возобновил с ним знакомство, начавшееся ещё в 1898–1902 гг. в редакционных собраниях журналов «Новое слово» и «Жизнь». В Дрездене в 1911 г. Богучарский, сколько помню, работал над материалами по истории развития социальных отношений в известном книгохранилище Goschesammlung. В свободное время он часто бывал у нас. Он познакомил Любовь Карповну с интересными окрестностями Дрездена и их описанием в воспоминаниях у Тургенева и других русских писателей. Занятый ежедневно на выставке, я не имел возможности воспользоваться знанием местных достопримечательностей и книжных собраний В. Я. Богучарского.

К началу школьных занятий Любовь Карповна должна была уехать с детьми в Петербург, а я, оставшись один, свободное от выставки время употреблял на составление и печатание брошюры на немецком языке о земском отделе. Она вышла на прекрасной бумаге с очень хорошо воспроизведёнными снимками и графиками. Много труда было положено на составление общего путеводителя по русскому отделу. Разумеется, общий официальный каталог нужно было и с внешней стороны оформить надлежаще. Художественную сторону издания взял на себя лично сам Владимир Валерьянович Подвысоцкий, который, несомненно, был одарён хорошим вкусом. Кстати, именно по его замыслу в центральном вестибюле Русского павильона была помещена выполненная Юлией Свирской (племянницей В. В. Подвысоцкого) грандиозная скульптура «Россия» — в виде спокойно и величаво восседающей, опираясь на государственный герб, могучей русской женщины с символически отброшенным на пол мечом.

Выход в свет официального каталога не снимал с очереди составления и издания объяснительных записок и специальных каталогов для отдельных составных частей и групп русского отдела. С усердием и настойчивостью занимался я составлением такого общего объяснения к отделу земской медицины, за организацию которого нёс ответственность. Только в августе удалось мне закончить немецкий текст объяснительного очерка к земскому отделу. Для его своевременного издания (в Дрездене) мне пришлось много часов провести в типографии, так как русского корректора в ней не было. Хотя и мучила меня неуверенность в правильности моего немецкого текста, однако распространение вышедшего, наконец, в свет моего «Das russische Semstwomedicinanwesen» имело большой успех.

Появившиеся в дрезденской газете заметки об интересе, вызванном представленной в русском отделе организацией бесплатного лечебно-профилактического обслуживания, а затем и выход из печати моего описания земской медицины, были причиной обращения ко мне профессора Зонрея с просьбой дать для издаваемого журнала статью о лечебно-санитарных мероприятиях земств. Его желание было мною выполнено.

Среди случайных слушателей моих объяснений в земском отделе Русского павильона иногда бывали проезжавшие через Дрезден путешественники из числа представителей литературных кругов тогдашнего Петербурга. Помню, как-то по окончании моей лекции одной из групп экскурсантов ко мне подошёл пышущий здоровьем, цветущего вида С. А. Венгеров [160] Венгеров Семён Афанасьевич (1855–1920) — историк литературы, библиограф. Автор монографий о многих русских писателях, составитель многотомных биографических и библиографических словарей. и говорил мне о неожиданности для него узнать о некоторых очень глубоких по своему смыслу и содержанию явлениях русской действительности здесь, в Дрездене.

В другой раз после моих объяснений в долгую беседу по поводу построения моего рассказа экскурсантам вступил П. Б. Струве. Он сообщил, что уже несколько раз слушал мои пояснения и всякий раз удивлялся, зачем я затрачиваю так много сил, чтобы всегда строить изложение по-другому, по-новому. Ведь это же ненужное расточительство сил! Следует составить один раз то, что мне нужно объяснить, и придерживаться этого текста. Я должен сознаться, что такого совета я не мог ни понять, ни признать. При изложении мною владеет содержание, а за формой я не гонюсь.

Вспоминается мне приезд в Дрезден для изучения гигиенической выставки Николая Ивановича Тезякова [161] Тезяков Николай Иванович (1859–1925) — земский санитарный врач, один из организаторов советского здравоохранения. Труды по демографии, социальным болезням и др. , оборвавшийся в самом начале в связи с трагическим известием о внезапной смерти его жены. Утром я встретил его, только что приехавшего, в Русском павильоне, успел бегло ознакомить с «земскими антресолями», в экспозициях которых были использованы прекрасные фотографии, присланные Саратовским губернским земством, т. е., следовательно, самим Тезяковым. Возвратись в свою рабочую комнату, я среди полученной почты нашёл адресованное мне письмо одного из саратовских сотрудников Николая Ивановича с известием о внезапной смерти его жены, произошедшей в пути на юг Донской области, куда она поехала навестить родных.

Только на следующий день я смог после предварительной подготовки передать эту весть Николаю Ивановичу. Нельзя забыть тех потрясения и горечи, которые были вызваны известием у Николая Ивановича. Этот крепкий, постоянно деятельный, энергичный, сильный человек как-то сразу осел, замолк, точно парализованный. Конечно, он немедленно уехал из Дрездена туда, где умерла его жена. Глубина его горя без слов передавалась всем нам, провожавшим его.

Но через два-три месяца мне рассказали приехавшие из Саратова коллеги, что в свой город он вернулся не один. На похоронах жены он познакомился с сельской учительницей, которая сопровождала его в Саратов для того, чтобы помочь удручённому горем Николаю Ивановичу при устройстве его дел. Лет десять спустя, когда Николай Иванович работал уже в Наркомздраве РСФСР в качестве одного из организаторов санаторно-курортного отдела, при поездках в Москву для участия в различных совещаниях при НКЗ, на которые меня приглашал нарком Н. А. Семашко [162] Семашко Николай Александрович (1874–1949) — один из организаторов советского здравоохранения, академик АМН СССР и АПН РСФСР. Участник революции 1905 (Н. Новгород), Октябрьской революции (Москва). С 1918 нарком здравоохранения РСФСР. Член президиума ВЦИК. С 1930 на преподавательской работе. , мне приходилось пользоваться гостеприимством Николая Ивановича и останавливаться у него. У меня оставалось впечатление исключительной взаимной привязанности и дружбы между Н. И. и его новой супругой. Даже в тяжёлых бытовых условиях 1920–1922 гг. она создавала для него атмосферу внимательной заботливости, тёплого дружеского участия, уюта и покоя.