Эула Бисс - Откровенно об иммунитете. Вакцинация

В 1998 году британский гастроэнтеролог Эндрю Уэйкфилд выдвинул гипотезу, согласно которой в аутизме повинны вовсе не матери, а фармацевтические компании. Опубликованная им в «Ланцете» статья (впоследствии отозванная) об исследовании двенадцати детей сопровождалась показом провокационного видеоматериала и пресс-конференцией, на которой Уэйкфилд поддержал мнение родителей о том, что вакцины небезопасны. В статье говорилось о том, что введение вакцины против кори, свинки и краснухи, возможно, служит причиной поведенческого синдрома, включающего и симптомы аутизма. В то время как шумиха, поднятая Уэйкфилдом, привела к резкому снижению вакцинации, сама статья заканчивалась так: «Нами не доказана связь между вакциной от кори, свинки и краснухи и описанным синдромом», а следовательно, для доказательства необходимы дальнейшие исследования.

В течение следующего десятилетия проведенные исследования не смогли подтвердить связь между упомянутой вакциной и аутизмом, и даже ученые, симпатизировавшие Уэйкфилду, не смогли воспроизвести его работу. В 2004 году один журналист, проведя расследование, обнаружил, что Уэйкфилд за свое исследование получил деньги от адвоката, готовившего иск против одного из производителей вакцин, а в 2007 году Британский медицинский совет начал расследование этичности поведения Уэйкфилда, завершившееся решением, согласно которому поведение Уэйкфилда было «безответственным и бесчестным», он подвергал детей ненужным инвазивным процедурам, а также «неоднократно нарушал фундаментальные принципы медицинских исследований». Уэйкфилд был лишен права заниматься медицинской практикой в Британии, но он к этому времени уже эмигрировал в Соединенные Штаты. «Так система расправляется с несогласными», – скажет Уэйкфилд по поводу этого решения, которое он расценил как преследование. Его исследования были остановлены, настаивал он, потому что он осмелился прислушаться к родителям, «в частности к ассоциациям, которые были связаны у родителей с прививками».

Даже весьма скромно информированная женщина, если она возьмет на себя труд бегло просмотреть краткую историю медицины, сможет понять, что значимая часть того, что называли наукой в течение двух последних столетий, особенно в тех областях, где речь шла о женщинах, было не столько продуктом научного поиска, сколько результатом отказа науки измениться и искать подкрепления уже существовавшим идеям. В русле этой традиции в исследованиях Уэйкфилда была выдвинута гипотеза, уже витавшая в воздухе, гипотеза, показавшаяся особенно привлекательной женщинам, которые все еще испытывали на себе последствия теории о холодных матерях. Те, кто продолжал пользоваться неубедительной работой Уэйкфилда в поддержку идеи о том, что вакцины могут стать причиной аутизма, повинны в первую очередь не в невежестве или в отрицании науки, а в использовании слабой науки – как это бывало почти всегда – для придания ложной достоверности идее, в которую мы хотим поверить по совершенно иным причинам.

Вера в то, что вакцинации вызывают ужасные болезни, позволяет нам рассказывать себе то, что мы и так уже знаем: то, что лечит, может и вредить, а наука в конечном счете может вести не только к прогрессу. «Женщины очень хорошо понимают, что знания, почерпнутые в естественных науках, всегда использовались для нашего подавления, а не освобождения», – пишет Донна Харауэй. Это понимание, отмечает она, может сделать нас менее восприимчивыми к соблазнительным призывам абсолютной истины, которые часто делаются от лица и именем науки. Но это же понимание может привести к недооценке места и важности научного знания. Нам необходима наука, предостерегает Харауэй. Если наука не строится на социальном доминировании, то она освобождает.

Трудно найти хотя бы одно историческое описание оспы, в котором не встречалось бы слово « грязь ». В девятнадцатом веке оспу повсеместно считали болезнью, вызванной грязью, то есть подразумевалось, что это болезнь бедняков. Согласно теории нечистот, практически все заразные заболевания вызывались дурным воздухом, отравленным испарениями экскрементов и гнили. Антисанитария, царившая в бедных кварталах, угрожала среднему классу, и он ставнями закрывал окна от ветра, дувшего со стороны трущоб. Считалось, что грязь не только вызывает заболевания, но и способствует безнравственности. «Нечистая! Нечистая!» – в отчаянии сетует героиня «Дракулы», когда обнаруживает, что ее укусил вампир; ее отчаяние вызвано не только судьбой ее тела, но и судьбой души.

Теорию нечистот в конце концов сменила микробная теория, вернее трактовавшая природу заразных болезней, но и теория нечистот не была абсолютно неверной или бесполезной. Нечистоты, текшие по городским канавам, определенно способствовали распространению болезней, хотя оспа и не относилась к их числу, и санитарные реформы, проведенные под влиянием теории нечистот, помогли резко уменьшить заболеваемость холерой, тифом, чумой. Обеспечение чистой питьевой водой было главным достижением этих реформ. Изменение русла реки Чикаго таким образом, чтобы спускаемые туда нечистоты не попадали в озеро Мичиган – главный источник питьевой воды, оказалось весьма полезным для граждан города Чикаго.

Спустя много лет после изменения русла реки мамочки, которых я встречаю во время прогулок по берегу Мичигана, не слишком сильно волнуются по поводу нечистот. Теперь большинство из нас думает, что природная грязь полезна для наших детишек, но некоторые тревожатся по поводу травы в парках, которую, возможно, обрабатывают токсичными химикатами, а возможно, и нет. Идея о том, что токсины, а не нечистоты или микробы, служат причиной всех болезней, стала весьма популярной среди таких людей, как я. Нас волнуют многие токсины – от пестицидов до фруктозы, содержащейся в кленовом сиропе, но главными подозреваемыми являются бисфенол A, которым покрывают жестяные консервные банки, фталаты, содержащиеся в шампунях, и хлорированный трис в обивках диванов и в матрацах.

На интуитивном уровне я интересовалась токсикологией до того, как забеременела, но с головой погрузилась в нее после рождения сына. До тех пор пока ребенок питается исключительно грудным молоком, мать может пребывать в иллюзии поддержания замкнутой системы, в которой организм ребенка не контактирует с нечистотой ферм и предприятий пищевой промышленности. Охваченная романтическими представлениями о девственно чистом, незапятнанном тельце ребенка, я испытала неподдельное мучение, когда мой сын в первый раз пил воду. «Нечистая! Нечистая!» – кричал мой разум.

«Он был слишком чистым», – сказала одна балтиморская мать о своем сыне, который в раннем детском возрасте заболел лейкозом. Мать обвиняла в заболевании токсичные примеси в вакцине и себя за то, что допустила вакцинацию. Страх, что формальдегид, содержащийся в вакцинах, может вызывать рак, сродни страху перед ртутью и алюминием, так как они прочно соединяются с формальдегидом, причем количество его в вакцинах значительно ниже, чем в других, окружающих нас источниках. Формальдегид содержится в выхлопных газах автомобилей и в сигаретном дыме, в бумажных пакетах и бумажных полотенцах, он высвобождается в атмосферу из пламени газовых плит и каминов. Многие вакцины содержат следовые количества формальдегида, ибо он инактивирует вирусы, и это может внушать тревогу тем из нас, кто ассоциирует формальдегид с мертвыми лягушками в стеклянных банках. В больших концентрациях формальдегид действительно токсичен, но, с другой стороны, он в процессе метаболизма образуется в нашем организме, и количество формальдегида, циркулирующего в нашей крови, больше, чем то его количество, которое мы получаем с вакциной.