Регина Хаух - Между заботой и тревогой. Как повышенное беспокойство, ложные диагнозы и стремление соответствовать нормам развития превращают наших детей в пациентов

Когда Антону было несколько недель, госпожа В. заподозрила, что причиной плача Антона является знаменитая детская колика. Иначе стал бы бедный ребенок так судорожно прижимать ножки к телу? Несколько месяцев назад, когда она еще кормила Антона грудью, госпожа В. предполагала, что у Антона может быть запор. Опорожнение кишечника у него происходило всего лишь раз в два дня, а один раз его вообще не было целую неделю. К тому же он всегда так сильно тужился при дефекации – вот и доказательство. Да еще аллергия на молоко. Антон всегда недолго пил из груди, а потом отворачивался. Инстинктивное отвращение к вызывающему аллергию молоку.

Во время следующего посещения моей практики госпожа В. выдвинула новое предположение. У Антона заблокирован шейный отдел позвоночника. Она слышала, что это может привести к продолжительным приступам плача по ночам. В особенности по ночам.

Каждый раз во время осмотра Антона я пытался успокоить госпожу В.

Шейный отдел Антона не заблокирован. Так же маловероятно, что у Антона запоры, аллергия на грудное молоко или детские колики. Антон, как и все дети его возраста, – маленький гений. Он умеет читать мысли. Он понимает, что его мать обеспокоена. Беспокойство матери, в свою очередь, тревожит Антона. Он не чувствует себя в безопасности. Вот почему он плачет. А его мать становится все более и более обеспокоенной. Ей просто хочется, чтобы Антон перестал кричать. Чтобы успокоился и уснул. И чтобы он, наконец, позволил своей матери тоже поспать.

Некоторые маленькие дети плачут больше, чем другие. Они более чутко реагируют на раздражение, еще не научились «отключаться» и противостоят переизбытку раздражителей плачем.

В этом также заключается причина, по которой дети в беспокойные дни плачут больше. Они должны научиться самостоятельно успокаиваться. Специалисты называют это расстройством регуляции. За детьми с расстройствами регуляции труднее ухаживать, чем за остальными. Им особенно нужны постоянные внешние рамки с фиксированными повседневными ритуалами, постоянным временем отхода ко сну и привычками. Со временем они учатся чувствовать себя в безопасности. Госпожа В. начала укладывать Антона спать в определенное время, соблюдая одни и те же ритуалы, как мы и обсуждали.

В последние несколько недель Антон стал плакать гораздо реже. Особенно в ночное время. Антон научился так организовывать свой сон, что больше не просыпался и не плакал по десять раз за ночь.

Поэтому сегодня дело не в плаче Антона. У госпожи В. другой вопрос: все дети того же возраста, которых она знает, уже могут сидеть или ползать. Некоторые даже ходят. Только не Антон. Крестная советует срочно начать лечебную физкультуру. Пока госпожа В. разговаривает со мной, Антон переворачивается на живот и перекатывается на кушетке, чтобы посмотреть на мой стетоскоп. При этом он очень ловко двигается. В ответ на мой вопрос его мама уверяет, что Антон даже может подтянуться в вертикальное положение, если будет держаться за ножку стула или свою кроватку. Я пытаюсь убедить госпожу В., что Антон совершенно здоров, что скоро он будет ползать и ходить.

Госпожа В. качает головой. «Нет, лучше выпишите направление». Она уже говорила с преподавателем лечебной физкультуры, сегодня днем должно быть первое собрание.

Якоб

Следующей в кабинет заходит госпожа Т. с Якобом. Якобу три с половиной года, и он уже полгода ходит в детский сад. На последнем родительском собрании воспитательница обратилась к госпоже Т., сообщив, что Якоб говорит слишком мало и невнятно. Воспитатели не могут его понять. Ему срочно нужен логопед. Есть физический реабилитолог, который уже помог нескольким детям в детском саду. Вот направление на прием.

Госпожа Т. обеспокоена. Якоб действительно говорит очень мало и невнятно, но он смышленый мальчик, который дома с удовольствием играет со своими фигурками Playmobil и любит, когда ему читают вслух. У него много друзей на детской площадке и в детском саду. С этими друзьями он легко общается. Они понимают, что он хочет выразить своими жестами, выражением лица, несколькими звуками и словами. Госпожа Т. рассказывает, что ее муж, отец Якоба, тоже очень поздно научился говорить. Но она также не собирается допускать ошибку и определенно не хочет, чтобы Якоб остался без общения со своими сверстниками из-за проблем с речью и в конце концов даже стал отставать в школе. Так может быть, на всякий случай стоит назначить терапию?

Я еще раз внимательно осматриваю Якоба. Он хорошо слышит.

«Якоб, пожалуйста, покажи мне животное на этой странице».

Якоб показывает на собаку в Виммельбухе [2]  Детская развивающая книжка-комикс крупного формата с яркими, детализированными, максимально насыщенными визуальной информацией иллюстрациями. .

«Ты видишь на странице людей?»

Палец Якоба перемещается к фигуре рядом с собакой.

«А растение?»

Взрослые, вероятно, даже не представляют, что сейчас демонстрирует Якоб. Он понимает мою просьбу и умеет составлять категории, то есть различать людей, животных и растения. Якоб знает, что собака – это животное, и относит цветы и деревья к общему термину «растения».

Я объясняю матери, что некоторые дети в возрасте трех лет вообще не разговаривают или говорят очень мало. Это так называемые поздноговорящие дети. Они многое понимают, их пассивный словарный запас велик, но их активный словарный запас довольно мал, они говорят неполными предложениями. Но они общаются. Поздноговорящие дети, такие как Якоб, очень хорошо знают, как без слов сказать своим родителям, братьям и сестрам или друзьям, что ими движет, чего они хотят или что им не нравится. Они копят слова и однажды, к удивлению взрослых, начинают говорить. Их активный словарный запас неудержимо растет, и они произносят первые понятные короткие предложения. Госпожа Т. испытывает облегчение. Потому что на самом деле она тоже была уверена, что ее сын развивается абсолютно нормально.

Лаура

Незадолго до окончания утренних консультаций приходит Лаура. Ее мать попросила меня о более продолжительной встрече, потому что она очень переживает за свою дочь. Лаура учится в первом классе начальной школы. Ее учительница заметила, что она не умеет обращаться с ножницами. Кроме того, Лаура «рассеянная» и часто отвлекается на уроках. Вероятно, у нее СДВ, нарушение внимания без гиперактивности. Здесь требуется лечение, эрготерапия, чтобы Лаура научилась лучше вырезать фигурки из бумаги. Психотерапия также может быть уместна. «Девочка из класса Лауры принимает лекарства от дефицита внимания», – обеспокоенно рассказывает мать. Конечно, она не хочет, чтобы ее дочь принимала допинг для мозга. Лаура не должна стать «наркоманкой». Но, возможно, терапия – это хорошая идея.