Виктор Тополянский - Доктор Захарьин. Pro et contra

К тому времени авторитет и популярность Захарьина среди чиновников Москвы и Петербурга превысили все мыслимые и немыслимые пределы, чему энергично способствовал его покровитель граф Дмитрий Андреевич Толстой. Историк по образованию и типичный петербургский чиновник по мировоззрению, холодный и жёсткий человек с тусклыми глазами на бледном обвисшем лице, граф Толстой был, по сути, всего лишь беспардонным карьеристом. Исполняя обязанности обер-прокурора Святейшего Синода и вместе с тем министра народного просвещения при Александре II, он вкупе с идеологом высшей бюрократии Катковым создал «целую систему школьно-полицейского классицизма с целью наделать из учащейся молодёжи манекенов казённо-мундирной мысли, нравственно и умственно оскоплённых слуг царя и отечества». 162 162 Ключевский В.О. Указ. соч., С.299.

При Александре III он занимал посты не только министра внутренних дел и шефа жандармского корпуса, но и президента Императорской (Петербургской) Академии наук. Наряду с этим он (в качестве одного из главных вдохновителей и организаторов политической программы контрреформ) в союзе с тем же Катковым (страдавшим, как тогда говорили, «размягчением мозга») входил в состав «центра интриг» – команды тесно спаянных между собою высших сановников, включавшей в себя (помимо Толстого и Каткова) обер-прокурора Святейшего Синода Победоносцева (самую влиятельную персону при дворе Александра III), министра государственных имуществ Островского (брата известного драматурга) и министра народного просвещения графа Делянова 163 163 На внутреннюю политику контрреформ Владимир Соловьёв откликнулся эпиграммой: Благонамеренный И грустный анекдот! Какие мерины Пасут теперь народ! . Сам российский самодержец опасался козней Толстого и его приспешников, находившихся между собой, по выражению Каткова, «в полном принципиальном единомыслии по государственным вопросам» 164 164 РГАЛИ, Ф.1337. Оп.1. Д.217. Л.22; Д.224. Л.83; Былое, 1917. №4 (26), С.31; Ламздорф В.Н. Указ. соч., С.28,36,227. .

Ещё в молодости граф Дмитрий Толстой сумел ошеломить профессора Грановского предложением вносить в историю консервативные начала. « Как это в историю вносить консервативные начала? – удивился Грановский. – Если они есть, то их нечего вносить, а если их нет, то как же искажать историю? »

«Немного можно назвать людей, которые бы сделали столько зла России, – писал о нём Чичерин. – Граф Толстой может в этом отношении стать наряду с Чернышевским и Катковым. Он был создан для того, чтобы служить орудием реакции: человек неглупый, с твёрдым характером, но бюрократ до мозга костей, узкий и упорный, не видавший ничего, кроме петербургских сфер, ненавидящий всякое независимое движение, всякое явление свободы, при этом лишённый всех нравственных побуждений, лживый, алчный, злой, мстительный, коварный, готовый на всё для достижения личных целей, а вместе с тем доводящий раболепство и угодничество до тех крайних пределов, которые обыкновенно нравятся царям, но во всех порядочных людях возбуждают омерзение». 165 165 Чичерин Б.Н. Записи прошлого: Московский университет. М., 1929. С.192–194.

Тезис Чичерина о «неглупом человеке с твёрдым характером» оспаривали государственный секретарь Половцов и редактор-издатель журнала «Вестник Европы» Стасюлевич. Первый видел в Толстом человека «весьма дюжинного ума и чрезвычайного упрямства», с успехом заменявшего ему твёрдость характера, второй же рассматривал твёрдость и непреклонность Толстого только как результат «его несомненной способности путём интриг, иногда даже просто явной лжи и клеветы приобретать себе влияние». 166 166 Дневник государственного секретаря А.А. Половцова. М., 1966. Т.II, С.189–190; М. М. Стасюлевич и его современники в их переписке. СПб., 1912. Т.III, С.760–761. Однако Александр III, отдавая себе отчёт в глубоко эгоистических устремлениях этого «злого духа двух царствований», по выражению Кони, полагал всё же, что Толстой «оказывает благотворное, консервативное и строго монархическое влияние в государстве». 167 167 Ламздорф В.Н. Указ. соч., С.195; Кони А.Ф. Собр. соч. М., 1969. Т.1. С.478–479.

Ранней весной 1885 года затянувшееся недомогание вынудило министра внутренних дел искать врачебной помощи. Кто-то посоветовал ему отдохнуть на Южном берегу Крыма, но там его самочувствие значительно ухудшилось. Испуганный и расстроенный, граф покинул Крым и на обратном пути в столицу завернул к Захарьину, оказавшему Толстому, по словам графа, «огромную пользу». Какой недуг сразил могущественного сановника, осталось, однако, государственной тайной. Злые языки, как это нередко бывает в подобных ситуациях, поговаривали о сифилисе сердца и даже ссылались на описанного Захарьиным больного, страдавшего частыми приступами сердечной астмы. По свидетельству государственного секретаря Половцова, зафиксированному в его дневнике 30 апреля 1885 года, Захарьин обнаружил, что граф «одержим четырьмя неизлечимыми болезнями». 168 168 Шервинский В.Д. Указ. соч., С.125; Дневник государственного секретаря А. А. Половцова. М., 1966. Т.I, С.319.

Согласно великосветским сплетням, Захарьин категорически отказывался от солидных гонораров, неоднократно предлагавшихся ему Толстым, и довольствовался одной лишь честью лечить Его Сиятельство. Совершенно растроганный заботой и почтительностью Захарьина, граф довольно долго ломал голову над проблемой адекватной оплаты услуг маститого профессора, пока не набрёл наконец на два нетрадиционных способа его вознаграждения. Прежде всего он заказал художнику свой портрет и 12 октября 1885 года отправил его Захарьину вместе с сопроводительной эпистолой, начертанной разборчивым, но дрожащим почерком:

Милостивый Государь Григорий Антонович,

Полагая, что Вам приятно будет вспомнить о человеке, обязанном Вам своим здоровьем, позволяю себе послать Вам на память обо мне мой портрет. Говорят, что он очень похож и что верно схвачено выражение лица. Если это так, то этот портрет должен выразить всю признательность к Вам за исцеление меня от опасной болезни.

С тех пор портрет Толстого служил единственным украшением приёмной Захарьина в его особняке на Первой Мещанской улице. Через два с половиной месяца Захарьин получил ещё одно послание графа, наглядно показавшее, что напускное бескорыстие способно приносить иногда весьма ощутимую прибыль:

Милостивый Государь Григорий Антонович!

Императорская Академия Наук, считая для себя высокою честью присоединить Ваше Превосходительство к своему личному составу в качестве Почётного Члена, избрала Вас в заседании своём 7 декабря 1885 года в означенное звание.