Михаил Супотницкий - Очерки истории чумы (фрагменты)

120. Бубонная форма чумы: 1 — больной с бедренными бубонами; 2 — походка больного с паховым и подмышечнымбубонами (Wu Lien Ten U.A. et al., 1936)

При септической форме болезнь начиналась резким повышением температуры. Отмечался буйный бред или даже полная адинамия, переходящая в прострацию, одышка, частый пульс малого наполнения, цианоз. Кровоподтеков на коже не было. Но после смерти на вскрытии отмечались точечные кровоизлияния на слизистых оболочках.

Был зарегистрирован случай молниеносной чумы . У одного контактировавшего китайца, находящегося в изоляторе, вечером была нормальная температура и хорошее самочувствие, а утром он найден мертвым. Макроскопических патологических изменений на вскрытии не было обнаружено, но бактериологическим исследованием у него был посмертно установлен диагноз чумы.

Первичная легочная чума зимой 1945—1946 гг., по наблюдениям доктора Ленского, начиналась с сильного озноба. У заболевших людей постоянно отмечались головная боль, слабость и часто рвота. Характерен сильный кашель с большим количеством кровянистой, пенистой мокроты. Сильная одышка, очень учащенный пульс слабого наполнения. При перкуссии и аускультации отмечались симптомы, указывающие на бронхопневмонию: очаги бронхиального дыхания, бронхиальные хрипы. Заболевание заканчивалось смертью в 2–4 дня. Иногда болезнь протекала молниеносно и заканчивалась смертью в одну ночь (рис. 121).

Чрезвычайно тяжелое течение бубонной чумы со смертельным исходом в 3–5 дней и почти со 100% летальностью также было отмечено Н.В. Романовым в 1945 г. при ликвидации вспышки чумы в уезде Фуюй Гиринской провинции Китая. Кроме того, Н.И. Николаевым в Маньчжурии наблюдалась пульмонарная форма легочной чумы, выделенная Ву Лиен Те (1926) в самостоятельную форму болезни. Пульмонарная чума обнаружена им в конце эпидемии бубонной чумы в г. Фуюй в 1947 г.

121. Внешний вид больного легочной чумой(Wu Lien Ten U.A. et al., 1936)

Болезнь начиналась повышением температуры. Отмечались небольшие боли в груди, слабость, головные боли. Затем температура повышалась, появлялась одышка, учащение пульса, глухость тонов сердца, цианоз, кашель. Изредка в слизистой или слизисто-гнойной мокроте появлялись прожилки крови. Больные погибали в течение 2–3 дней. Перку-торно и аускультативно в легких изменений не отмечалось или они были незначительными.

Особенности патологоанатомической картины чумы в Маньчжурии. Вскрытия трупов проводились доктором А.А. Флоренсовым. Всего им вскрыто 120 трупов людей, умерших от чумы. У погибших макроскопически отмечались следующие патологоанатомические изменения. При бубонной чуме железы большей частью были увеличены до 1,5–2,0 см в диаметре, с некрозом и кровоизлиянием в вещество лимфатического узла, с узкими или широкими зонами геморрагической инфильтрации окружающей их подкожной клетчатке. Примерно в половине случаев изменения в бубонах первого порядка были слабо выражены, отмечалась лишь небольшая геморрагичность желез без изменений в окружающей подкожной клетчатке. Бубоны второго порядка представляли собой железы величиной не более фасоли, розового или красноватого цвета, неуплотненные, лежащие в неизменной клетчатке.

По бурному клиническому течению с быстрым летальным исходом и небольшим патологоанатомическим изменением в первичных бубонах, примерно половину случаев бубонной чумы в Маньчжурии следует рассматривать как ее бубонно-септическую форму . В этом случае вначале болезнь развивается как бубонная, но очень быстро наступает сепсис и человек погибает в 2–3 дня, т.е. в сроки, когда не успевает еще развиться бубон. По материалам вскрытий паховые бубоны составляли 60%, шейные — 25%, подмышечные — 15%.

При легочной чуме в легких отмечались очаговые уплотнения красного цвета, иногда плеврит со скоплением геморрагического экссудата в полости плевры, но в ряде случаев пневмония носила характер банальных катаральных очагов. При пульмонарной форме чумы все легкие были, как бы наполнены кровью и никаких очаговых изменений не отмечалось.

При с ептической форме чумы наиболее выраженное изменение отмечалось в селезенке: резкое увеличение, иногда с очажками некроза. Наблюдались точечные кровоизлияния в слизистой кишечника и плевры. Патологоанатомические изменения при этой форме чумы не всегда были выражены, а в 12 случаях макроскопических патологоанатомичес-ких изменений вовсе не было отмечено, и диагноз септической чумы был установлен бактериологическими исследованиями.

Таким образом, как по клиническому течению болезни, так и по патологоанатомическим данным, для маньчжурского очага в 40-х гг. ХХ столетия характерными были бубонно-септические и септические формы чумы, а также сравнительно большой процент осложнений вторичной легочной чумой.

Перелом в лечении и профилактике чумы, достигнутый советскими военными учеными. Он заключался в том, что впервые крупные кон-тингенты людей оказались защищенными в эндемических и эпидемических очагах чумы посредством иммунизации высокоэффективной вакциной, и впервые в распоряжении врачей появилось средство (стрептомицин) , позволяющее осуществлять лечение наиболее смертельной формы чумы — легочной.

Сегодняшнему поколению врачей вакцинация людей живой вакциной и лечение чумы стрептомицином не кажутся чем-то необычным, так же как и сама чума не считается ими смертельно опасной болезнью. Однако в конце 1940-х гг. далеко не все так было просто, существовали другие подходы к специфической профилактике и к лечению чумы, имевшие яростных и высокопоставленных сторонников. Но за 50 лет, прошедших со времени маньчжурской чумы, примененные тогда в маньчжурском очаге подходы к борьбе с чумой, принципиально не изменились. Разве что накожную иммунизацию живой вакциной дополнили аэрогенной, а в схему лечения ввели тетрациклин и хлорамфеникол. Не изменились даже технологии получения живой чумной вакцины и стрептомицина, созданные в те годы. Настолько надежными и оптимальными оказались разработки военных ученых из НИИ гигиены и эпидемиологии ВС СССР (НИИЭГ).

НИИЭГ. В 1930 г. была создана Вакцинно-сывороточная лаборатория Военно-санитарного управления РККА. Возглавить ее поручено известному ученому-бактериологу, профессору кафедры микробиологии Первого медицинского государственного университета И.М. Великанову (1898—1938), незадолго до этого мобилизованному в РККА по решению ЦК ВКП(б) с присвоением воинского звания «дивизионный врач». Через несколько месяцев в Вакцинно-сывороточную лабораторию была переведена и его жена, ученый-микробиолог, кандидат медицинских наук З.И. Михайлова (1892—1937).