Михаил Супотницкий - Очерки истории чумы (фрагменты)

«Черная смерть» пришла в Англию в «обход портортов», разразившись в маленьком прибрежном дорсертширском городке Мельком Регис (Уэймут), «почти полностью лишив его жителей». Только через несколько недель чума появилась в Бристоле, в Лондоне эпидемия вспыхнула в ноябре.

Чума «обращалась» с Англией точно так же, как и с Западной Европой. В Винчестере, включавшем в себя графства Гемпшир и Суррей, которые каким-то чудом избежали эпидемии почти до Рождества, епископ Эдингтон приказал собранию каноников читать семь покаянных и пятнадцать обычных псалмов дважды в неделю. По пятницам было решено проводить крестный ход духовенства и людей по улицам и рыночным местам босоногими и с непокрытыми головами, «пока с благочестивыми сердцами они повторяют свои молитвы и, отложив бесполезные разговоры, произносят так часто, как только можно «Отче наш» и «Тебя Дева славим». Новости, исключительно печальные, провозгласил Эдингтон, достигли его; жестокая чума, которая превратила города Европы в «логова диких животных», «начала поражать берега английского королевства». Города, замки и деревни «были лишены своего населения эпидемией, более жестокой, чем двуручный меч, и стали жилищами ужаса... Мы поражены самым горестным страхом, который запрещает Господь, как бы начавшаяся эпидемия не опустошила наш диоцез» (Брайант А., 2001).

В Бристоле «живые едва могли похоронить мертвых», и «жители Глостера не позволяли жителям Бристоля войти в город». В течение той осени чума поражала одно южное графство за другим. Дорсет и прилегающие графства почти вымерли; Пул был настолько пустынен, что смог возродиться только через столетие. Духовенство и миряне Девоншира и Корнуолла «ложились, подобно колосьям под серпом жнеца». В некоторых деревнях, таких как Бишопстон в Уилтшире, едва ли одна душа выжила, а когда жизнь возродилась после чумы, это место так и осталось пустынным.

Шотландия держалась до конца года. Сначала шотландцы приписывали несчастья соседей их слабости, грозя «грязной смертью Англии» и поздравляя друг друга со своим своеобразным иммунитетом. Но когда они собрались в Селкиркском лесу, чтобы разорить пограничные английские земли, «их радость превратилась в плач, когда карающий меч Господень... обрушился на них яростно и неожиданно, поражая их не менее чем англичан гнойниками и прыщами». В следующем году наступила очередь Уэльских гор и долин, и «наконец, как будто плывя дальше, чума достигла Ирландии, поразив огромное количество англичан, проживавших там». Она едва затронула самих ирландцев, которые проживали в горах и горных территориях, но и их она безжалостно и неожиданно «уничтожила повсюду самым жестоким образом» в 1357 г.

Осенью 1348 г. чума появилась в Норвегии, Шлезвиг-Голштинии, Ютландии и Далмации. В 1349 г. чума захватила Германию, а в следующем году — Польшу.

«Черная смерть» в России.На территории средневековой Руси она появилась в 1352 г. В восприятии современников, а потом и историков, чума «проникла» в Россию «не с востока, как можно было бы ожидать, а с запада — через Псков». Это заключение историки делают вопреки тому, что эпидемия в городе вспыхнула только на следующий год после того, как она закончилась в Германии и Польше.

Летом 1352 г. «черная смерть» охватила Псков. Эпидемия сразу приняла огромные размеры. Смерть не разбирала ни возрастов, ни полов, ни сословий. Количество умерших было так велико, что их не успевали хоронить, хотя в один гроб клали по 3–5 трупов. Богатые раздавали свое имущество, даже детей, и спасались в монастырях. Взявшие вещи из зараженных домов сами заболевали и умирали. Смерть была «наградой» тем, кто ухаживал за больными или помогал хоронить мертвых. Обезумевшие от ужаса псковитяне послали послов в Новгород к епископу Василию с просьбой приехать к ним и умолить разгневанного ими Бога. Епископ явился, обошел город с крестным ходом и затем направился домой, но по дороге умер от чумы. Новгородцы устроили своему владыке пышные похороны, выставили тело его в соборе Софии, куда явились толпы народа прощаться с умершим. Через короткое время в Новгороде вспыхнул такая же ужасная эпидемия чумы, как и в Пскове, возникшая, как тогда считали, от соприкосновения массы людей с трупом епископа. В течение 15 лет чума распространилась на Ладогу, Суздаль, Смоленск, Чернигов, Киев и по всей Центральной Руси (1363—1365), не пощадив и Московского княжества где «быстрой смертью» умерли митрополит Феогност, Великий князь Симеон Гордый с детьми и тысячи жителей.

Вот еще любопытная подробность «движения» чумы по Руси. Из летописей известно, что в низовьях Волги она появилась в 1346 г., но, опустошая Орду, чума упорно не «заносилась» еще почти 5 лет на территории русских княжеств.

Характер эпидемий. В восприятии современников (Ковино), появлению «черной смерти» предшествовало какое-то отравление, вызванное теллурическими факторами, например парами, поднимавшимися из расщелин земли. Внешне это проявлялось следующим образом. Перед эпидемией в каком-нибудь городе, обычно наблюдали людей, у которых отмечали бледность лица и болезненные ощущения в паховой области, этот факт и интерпретировали как «отравление парами» . Если следовать современным представлениям о распространении чумы, то появление малоболезненных бубонов означает то, что задолго до появления чумы в клинически выраженной форме, она проникала в отдельные группы населения с маловирулентными штаммами Y. Pestis. В начале эпидемии появлялось большое количество людей с так называемой амбулаторной чумой (pestis ambulans), но так как их за больных тогда не считали, то и начало самой эпидемии не замечали. Поэтому «черная смерть» в населенном пункте обычно начиналась вспышкой смертельных случаев болезни, точнее, обращала на себя внимание после такой вспышки. Так, в Авиньоне в январе 1348 г. чуму обнаружили только после того, как все монахи одного монастыря (около 700 человек) умерли в одну ночь. Затем эпидемия с необычной быстротой распространялась среди жителей населенного пункта и, поглотив огромное число жертв, она затухала обычно через 5–6 месяцев.

Такая последовательность захвата города чумой, характерна для всех ее крупных эпидемий. Ни одна из них не была распознана своевременно. Например, Ж. Буден (1864) приводит описание следующего случая. В 1665 г., за 3 месяца до начала чумы в Лондоне, один человек позвал к себе врача и пожаловался на боли в паховых железах, где в эпидемию 1636 г. у него был чумной бубон. Он предупредил врача о возможной предстоящей чуме, так как перед началом прошлой эпидемии, с ним было то же самое. Сходная ситуация была зафиксирована в русских войсках в Трапезунде летом 1917 г., хотя уже существовали методы бактериальной диагностики. Паховые чумные бубоны оперировали в хирургических клиниках до ноября месяца (!), как «неспецифически нагноившиеся лимфатические узлы». Клиника болезни не позволяла заподозрить чуму и целенаправленно искать ее возбудитель (Шукевич И.И. и Климов В.Н., 1924; Широкогоров И.И., 1925). Не оказалась исключением и легочно-бубонная чума в Индии в 1994 г., нераспознанная в течение месяца при наличии методов молекулярной и иммунологической диагностики (Малеев В.В. с соавт., 1996).