Сергей Бубновский - Правда о тазобедренном суставе. Жизнь без боли

Пришел в зал без трости, но в конце дня почувствовал: рановато.

03.08.2003

Ночь прошла спокойно. 1-й этаж, очень влажно и душно. Утром (в 6.00) длинный кросс (костыли вместо лыжных палок). Что надо отметить? Время затратил столько же (17–18 минут), а пульс (сразу после) 129 (а был 142) [22].

Так как могу ходить и без палок, то второй раз подряд вечером плавал (дельфин, кролль), потом холодный душ, чай. Это последний день на вилле Джорджа.

Вечером проверил ноги уже на всех тренажерах – все в порядке, только за счет новых движений (жим ногами лежа и толкание ногой плиты вверх) беспокоит шов, на этот раз на ягодице.

Сделали контрольный рентгеновский снимок. Норма. Рекомендовано четыре недели доходить с палкой (решил для себя, что только на улице).

Сегодня при последней встрече с доктором Маттингли узнал, что в реабилитационное отделение меня и брать-то не хотели, видя мои фокусы в кровати и тем более ходьбу на костылях. Другие больные спросили бы врача: «Вы что, лучше прооперировали этого русского?» А я рад был поскорее вырваться за пределы клиники.

Вообще-то меня угнетала все это время одна мысль. После операции я видел свои снимки. Видел имплант, вживленный в полость слабенькой, почти прозрачной и тонкостенной бедренной кости.

Имплант был расчитан на мой общий вес где-то 110 кг. И я переживал, выдержит ли эта тоненькая бедренная кость с явными признаками остеопороза, развившегося в бедренной кости из-за неиспользования большей части мышц этого бедра до операции ввиду отсутствия подвижности в пораженном суставе. Но после операции такая возможность появилась в полной мере. И я полностью ее использовал, хотя первое время при выполнении некоторых упражнений, например жима ногами лежа под углом 45°, я слышал различные скрипы и перестуки в области импланта.

Это напрягало, но мой хирург сказал, что это норма. Со временем, спустя три-четыре года, они исчезли.

Но я все это время помнил рентгеновские снимки бедра. И вот, спустя три года, я вновь приехал в Бостон, сделал снимки на том же рентгеновском аппарате (в США при эндопротезировании суставов магнитно-резонансный томограф не используют).

Джордж тоже сделал. Он был со мной и все это время выполнял мои рекомендации после эндопротезирования. Каково же было мое удивление (да и хирурга тоже), когда я увидел на снимке бедра вместо тонкостенной, почти прозрачной бедренной кости мощную «шпалу», внутри которой жил своей жизнью имплант, вросший в нее и даже «пустивший корни». Он стал родным для бедренной кости и всего опорно-двигательного аппарата. У Джорджа (а ему было уже 72 года) была такая же картина с его «костями».

«Счастье – это когда ничего не болит».

Я ради приличия спросил врача: «Доктор, могу ли я жать ногами вес больше 200 кг?» Он честно ответил, зная, что я тоже врач: «Делайте, что считаете нужным. У нас такого опыта нет». Эта реплика дала мне право называть российскую реабилитацию в программе кинезитерапии лучшей в мире! Дело в том, что журнал Forbes за январь 2007 года опубликовал статью «Запчасти для человека», в которой американская школа протезирования, а в частности Boston Scientifi, признана ведущей в мире. Около 160 000 американцев ходят с искусственными тазобедренными суставами из титана и пластика, 280 000 – с искуственными коленными суставами и прочими вживленными в тело конструкциями. И хотя не все так однозначно, я постарался изложить свою точку зрения на эту серьезнейшую проблему. Хирурги пока еще не придают серьезного значения до– и послеоперационной реабилитации при тотальном эндопротезировании суставов, их интерес понятен – они представляют интересы прежде всего фирм – производителей вживляемых устройств, получая за продвижение товара многие тысячи долларов в качестве грантов. Но нас, потребителей, должно беспокоить только собственное здоровье, и к его восстановлению необходимо подходить серьезно и не спеша.

От коксартроза не умирают. Спешить не надо. Я предлагаю (конечно, с помощью хирургов) вернуть качество жизни людям с плохими суставами. Но для этого и необходимо тщательно готовить свое тело к операции по тотальному эндопротезированию. Операции кровавой, жесткой, но помогающей при правильной реабилитации вернуть понимание счастья.

«Счастье – это когда ничего не болит» ( Бубновский С.М .).

03.08.2003

Что дало мне время, проведенное в Америке, помимо возвращения полноценности бытия физического?

Я очень хорошо теперь понимаю влияние физической ущербности на психоэнергетическое состояние человека.

Эти годы (27 лет) я не хотел деградировать ни физически, ни психологически.

Все эти годы жил за счет суперкомпенсации оставшегося нетронутым тела. Конечно, никто из окружающих и не представляет, чего мне это стоило. Это было моей главной победой и прежде всего над физическим недугом. Я доказал себе, что можно жить достаточно полноценно, даже не имея возможности свободного перемещения в пространстве.

Но суть не в этом. Что же мне дало восстановление своего физического статуса?

Я освободил колоссальное количество энергетики, уходившей на борьбу с болью. За это короткое время (чуть больше двух недель) я:

1. Написал книгу, достаточно объемную, правда, резкую. Но, я уверен, она после публикации найдет своего читателя.

2. Написал (и буду продолжать писать) дневник реабилитации по правилам кинезитерапии. Опубликую обязательно в сравнении с американскими рекомендациями (см. в конце главы).

Шел по этому пути вопреки запретам врачей, консультировавших меня. Были опасения, но каждое утро делало меня все увереннее и увереннее в правильности именно такого подхода в реабилитации после тяжелых операций, который я продумывал и просчитывал много лет. Теперь-то мне никто не сможет возразить. Для этого надо пережить хотя бы 10 % того, что пережил я.

3. Открылся и лирический канал. Я думал, что меня хватит только на письма, но неожиданно разразился целой серией, с моей точки зрения, очень даже неплохих лирических стихотворений.

4. Написал и некоторые полемические очерки, которые еще доведу до кондиции.

Одним словом, эти две недели (без телевизора и чтива) получились неделями не страдания (как водится в обычной практике), а творчества, своего рода творческий отпуск.

Этому я обязан тем самым 27 годам самоконтроля и самоподготовки к экстремальным ситуациям, которые могут случиться в жизни каждого.

Подавляющее число людей живут, оберегая себя от, как они считают, насилия над собой, то есть не занимаются регулярно хотя бы гимнастикой. Но организм малодвигающихся и малонапрягающихся исподволь готовит их организмы к самому страшному испытанию – испытанию дряхлостью. Вот уж поистине ежедневный экстрим (подняться по лестнице, выйти из машины, войти в автобус, наклониться, поднять, принести). И этот экстрим длится с утра до вечера и даже ночью. И только таблетки продлевают такую жалкую, даже самому себе не нужную жизнь.