Чезаре Ломброзо - Новейшие успехи науки о преступнике

В их сочинениях встречается стремление к несбыточному, постоянные противоречия, многословие, и над всем этим царит хвастовство. У всех маттоидов замечается скорее недостаток, чем излишек вдохновения. Деморализованные излишним развитием собственного «я», они, как и истинные гении, способны легко отрешиться от традиции и привычек, отличаются нетерпимостью. Они способны играть известную политическую роль.

Множество цареубийц – маттоиды, так же как и многие предводители партий. Источником их преступности часто служит эпилепсия; Гито, например, по всей вероятности, совершил убийство президента Гарфилда под давлением эпилептоидного припадка, разрешившегося таким преступлением. Не забудем, однако, что встречаются и добрые маттоиды, как, например, Дон-Кихот.

Один из важнейших вопросов, наполовину лишь разрешенный на римском конгрессе, вопрос о совместности эпилепсии с врожденной преступностью, в настоящее время разработан более полно в исследованиях Вейга, Пинеро, Брунати, Марро, Гонсалеса, Тонино, Лукаса и моих исследованиях.

Ряд случаев скрытой эпилепсии при почти полном сохранении сознания пополнен генеалогическими исследованиями семейств, страдавших эпилепсией вследствие родства с преступниками, чахоточными и престарелыми родителями.

Сюда следует отнести новые работы Вентури по вопросу о преходящем помешательстве Крафт-Эбинга, о половой психопатии, которые, как мы доказали, часто приближаются, по перемежаемости, к амнезии эпилептиков.

Сходство преступников с эпилептиками замечается также в позднем появлении седых волос и плешивости, в одинаковости молекулярного обмена; это сходство дополняется статистикой, указывающей, что среди преступников насчитывается, по Алонджи – 14 %, по Марро, – 12 %, а по Росси – 33 % конвульсивных эпилептиков.

И эпилептикам, и преступникам свойственны: стремление к бродяжничеству, бесстыдство, леность, хвастовство совершенным преступлением, графомания, жаргон, татуировка, притворство, слабохарактерность, моментальная раздражительность, мания величия, быстрая смена чувств и мыслей, трусость, та же неравномерность в развитии по сравнению с нормальными людьми; то же тщеславие, наклонность к противоречиям, преувеличению, болезненная раздражительность, дурной характер, причудливость и раздражительность.

И сам, и вместе с моим товарищем Фриджерио я наблюдал, что во время грозы, когда у эпилептиков учащаются приступы, заключенные в тюрьмах тоже становятся более опасными: разрывают на себе одежды, ломают мебель, бьют служителей. В известных случаях у нравственно помешанных и у врожденных преступников бывает своеобразная аура, которая предшествует совершению преступления и заставляет предчувствовать его; так, например, в семействе одного молодого человека узнавали о замышляемой им краже, когда он начинал теребить нос; привычка, которая, в конце концов, его обезобразила.

Помрачение памяти после совершения преступления наблюдалось Бьянки у четырех нравственно помешанных; известно, что и дети – эти временные преступники, легко забывают свои дурные поступки.

В последнее время Агостини заполнил последний пробел, дававший возможность сомневаться в этой аналогии.

Агостини исследовал чувствительность у 30 эпилептиков до и после припадка. Количество произведенных им наблюдений достигает 103.

Он пришел к следующим выводам: чувствительность у эпилептиков вообще понижена в сравнении со здоровыми людьми. Иногда у них чувствительность на одной стороне развита лучше, чем на другой стороне, что находится в зависимости от плагиоцефалии и повышения возбудимости одного из мозговых полушарий; после приступа эта разница увеличивается; коленный рефлекс выражен слабее, но после приступа повышается выше нормы. Вкусовое, тактильное, обонятельное ощущение всегда понижено, равно как электровозбудимость. Наоборот, острота зрения и цветовые ощущения почти нормальны; но поле зрения после приступа уменьшается.

Все это вполне сходно с тем, что наблюдается у нравственно помешанных и у врожденных преступников.

Влияние эпилепсии, однако, простирается гораздо шире; она влияет и на алкоголиков, на лиц, страдающих истерией и половой психопатией, на помешанных. Достаточно прочитать то, что прежде говорилось о мономании убийства, чтобы найти в этих случаях характерные черты психической эпилепсии. Влияние эпилепсии может быть еще обширнее, и ею, быть может, можно будет объяснить таинственные явления гениальности, что было бы очень полезно для нас, так как осветило бы случаи гениальных преступников и случаи перемежающейся гениальности у многих нравственно помешанных и преступников.

В настоящее время, по наблюдениям клиницистов и экспериментаторов, вполне между собой согласных, оказывается, что причина эпилепсии заключается в местном раздражении мозговой коры и обнаруживается то внезапными припадками, то продолжительными, но всегда перемежающимися явлениями, обусловливаемыми вырождением, или наследственностью, или алкоголизмом, или повреждением черепа и т. п. Здесь следует сделать и другой вывод, который я пытался доказать, что гениальность, быть может, есть особая форма психического вырождения, принадлежащая к группе эпилепсий. Доказательством этому может служить то, что гений часто происходит от алкоголиков, стариков, умалишенных; что иногда гениальность обнаруживается после повреждения головы; гениальность часто сопровождается аномалиями, в особенности асимметрией черепа, чрезмерной или недостаточной емкостью черепа; гении часто страдают нравственным помешательством, к которому очень часто присоединяются галлюцинации; у них рано наступает половая и умственная зрелость; гении нередко страдают сомнамбулизмом; они часто кончают самоубийством, представляющим обыкновенную вещь у эпилептиков; у гениев замечаются перемежаемость, в особенности алгезии и аналгезии, наклонность к бродяжеству, набожность, которая обнаруживается даже у атеистов, например у Конта; они подвергаются часто странным приступам страха; у гениев часто замечают двойственность характера, внезапное помрачение рассудка, почти всегда наблюдаемое у эпилептиков; гений часто впадает в состояние бреда, даже под влиянием ничтожных причин. Ему одинаково свойственны тот же мизонеизм, то же отношение к преступности, которое служит связующим звеном между гениальностью и нравственным помешательством. Прибавим к этому особенности восходящей и нисходящей линии гениев, слабоумных, которые встречаются постоянно в семьях гениев и эпилептиков, что мы можем наблюдать в генеалогических таблицах Цезарей и Карла V; у гениев замечается странная привязанность к животным, которую я часто наблюдал при вырождении, а особенно у эпилептиков [9].