Самуил Бронин - Малая психиатрия большого города (пособие для начинающего психиатра)

О сыне говорить с определенностью трудно, но его вялость, безликость, аморфность, пассивность, молчаливость — также подозрительны на присутствие здесь скрытого шизофренического начала.

В) Осложненная шизоидия

Ниже описаны случаи шизоидии, в которых не выявлялось «дефектных» черт психики: в виде характерных изъянов речи, мышления, моторики и мимики и т. д. — но имели место аффективные, неврозоподобные или паранойяльные синдромы, как бы осложняющие исходную шизоидную характеропатию, которая сама по себе выглядела стационарной или только усиливалась или ослабевала при присоединении привходящей патологии. Наиболее частыми из таких «позитивных» «аддитивных» расстройств в таких ассоциациях были хронические субдепрессии. Шизоидия, до того «компенсированная», «благополучная» — с их присоединением делалась рельефнее, «колючее», хотя явных дефицитарных черт по-прежнему не обнаруживала. Такая стабильность фоновой шизоидии была в особенности характерна для хронических субдепрессий пожилого возраста — те же состояния в молодости были, кажется, чаще «чреваты дефектом». Подобные инволюционно-ювенильные пары родителей-детей: с утяжелением симптоматики во втором поколении — наблюдались в нескольких семьях выборки. (Впрочем, какими были родители в молодости, сказать не всегда просто: может быть, некогда и они производили впечатление «процессуально-дефектных», но с течением времени «выправлялись», трансформировались в «рядовые шизоиды», ясно и четко мыслящие и столь же рационально действующие.)

Отец — дочь:

Набл.41. Мужчина 52 лет. Родители — евреи из Харькова. Отец — старый член партии, банковский служащий, уравновешенный оптимист; сейчас ему 80 лет, он хорошо себя чувствует. Мать спокойная, с налетом флегматичности, «не приспособленная к практической жизни»; была замкнутым человеком; умерла в 61 год от инфаркта миокарда.

Рос единственным ребенком в семье, был довольно скрытным и стеснительным, всегда трудно сходился со сверстниками. В юношеские годы тяготился этим, был недоволен собой — в последующем эта неудовлетворенность прошла, стал относиться к своим недостаткам спокойнее и снисходительнее, сосредоточился на занятиях в институте, затем — работе. Кончил 7-летку, ФЗУ, работал на заводе, поступил после рабфака в институт. В войну был на фронте, по окончании ее закончил вуз, работал инженером-конструктором. В 34 года женился. В 43 — защитил кандидатскую диссертацию, перешел в научно-исследовательский институт. Работал всегда увлеченно, забывая все остальное: труд — его любимое занятие и состояние. Всегда интересовали точные науки и ясные формулы — и сейчас более всего любит расчетную сторону проектов, их цифровое решение. Педантичен в работе, требователен к мелочам — диссертация далась поэтому трудно, увязала в подробностях. Живет с женой и дочерью. В домашних условиях немногословен, постоянно собран, «не расслабляется»: и здесь нацелен на работу, о ней думает «в первую очередь», а семье, по словам жены, только «уделяет внимание». В обществе чувствует себя теперь уверенно, остроумен, часто язвителен, но ходить в гости не любит, предпочитает, чтобы приходили к нему. Помогает жене в ведении хозяйства, убирает комнаты. Всегда был недоволен «дезорганизованностью» дочери, делал ей на этот счет внушения: раньше — полушутя, в последнее время — колко, отчего отношения с ней давно испортились.

В последние 2 года чувствует себя хуже, что сам связывает с переходом на новое, преподавательское, место и необходимостью доучиваться. Утомляется, раздражителен, часто в «дурном» настроении, необычно для себя сонлив. Утратил половое влечение, страдает слабостью эрекции. Недоволен женой, прозрачно намекающей ему на необходимость соответствующего лечения. В отношениях с ней также возникли напряженность, натянутость — она все больше раздражает его. С дочерью — открытые конфликты: требует от нее, чтобы она больше успевала делать, была «самостоятельной», отчитывает за «разбросанность», неряшливость, повторяет эти выговоры, несмотря на их явную недейственность. Упадок настроения ощущает иногда телесно, в виде неопределенной тоскливости — тогда в особенности тянет к уединению: чтоб никого рядом не было.

Медлительный, производит впечатление уставшего, утомленного. Крупный, рослый, большеголовый. Держится поначалу с «вызовом», неприветливо. Долго изучал бумаги врача, прежде чем согласился его принять, — только после этого предложил сесть. Отвечает лаконично, веско, но лишь тогда, когда считает это нужным; раздражается, когда жена вмешивается в разговор (С).

Характеропатия отца до последнего времени и за исключением, может быть, юношеского периода была близка к благополучной шизотимии с чертами психической ригидности. На фоне хронически сниженного настроения двух последних лет она «обросла шизоидными шипами»: до того благопристойный и благонамеренный отец семейства, он все более отдаляется от него, становится нетерпим и раздражителен в отношениях с близкими. Он и прежде жил npej имущественно работой, а дома «тянул лямку», но теперь делает это со скрытой враждебностью к домашним, отчего семейный «пасьянс» грозит распасться. Черт «дефекта» как такового: в речи, мышлении, моторике, общении с людьми и т-Д- у этого человека нет, но имеются характерные для сохранных шизоидов особенности, которые произрастают, видимо, из того же корня, что дефектно-шизофренические, хотя и выглядят порой прямой их противоположностью. Его речь отличается лаконичностью, «язвительностью», «репризностью» суждений (репризами в театре называют, как известно, неожиданные и остроумные реплики в ответ на речи других персонажей); мышление грешит не всегда уместной, часто излишней и «утомительной» ясностью и точностью определений; моторика — сдержанностью, скупостью, ограниченностью выразительных средств; эмоциональные связи — придирчивой избирательностью: как в выборе знакомств, так и времени и обстоятельств общения, которое «дозируется», соотносится с «удобными для этого» временем и условиями, подчиняется известной максиме о том, что «делу время, а потехе час», что становится в таких случаях не правилом поведения, а как бы чертой характера.

(Следует попутно заметить, что депрессия здесь, несмотря на стертость, имеет явно эндогенные черты и сопровождается, в частности, сонливостью — она подлежит лечению антидепрессантами наравне с большими депрессиями.)

Набл.42. Девушка 19 лет, дочь описанного выше. Матери 46 лет, она русская; энергичная, работоспособная выше среднего, суховатая. В детстве у нее были обмороки, в молодости — явления «сердечного невроза» с сердцебиениями и неприятными ощущениями в груди. Беспокоили также летучие суставные боли, но какой-то определенной болезни терапевты не находили. В разговоре она немногословна, предоставляет говорить мужу, лишь изредка роняет замечания, продолжая заниматься хозяйством. В квартире прибрано, чисто, «все лежит на месте», следит за этим одна она: дочь — «неряха», муж «делает только то, что скажут».