Станислав Долецкий - Мысли в пути

Перечитав сегодня этот раздел, я не вижу оснований, чтобы его не печатать. В нем есть мысли, которые можно охарактеризовать как искреннее стремление выдать желаемое за действительное. Критика Начальника как твоего коллеги по ученому совету, научному обществу или специальному журналу дело полезное. Но приходится признать, что изображение лиц, которые стремятся быть не первыми, а единственными, строят свои научные и другие успехи на максимальном использовании положения, дающего им звание начальника, — сделало по большому счету, особенно за пределами хирургии и вообще медицинской специальности, повесть «От мира сего» произведением прогрессивным. Хотя и не бесспорным. И это хорошо. Ибо бесспорность произведения — в лучшем случае свидетельство недостаточной одаренности его автора.

Напротив меня сидят двое ребят: блондин и брюнет, Они учились в одной школе. Закончили разные институты. Попали в «фирмы», где им приходится заниматься научной работой. Руководитель первого — «старик», второго «шеф». До Москвы ехать около часа. Ребята неторопливо обмениваются информацией. Я смотрю в окно. Они говорят довольно громко. Мне слышно каждое слово.

— Мой редко бывает в фирме. У него совместительства. Является в середине дня.

— Наш в восемь, как штык, в кабинете.

— А мой старик если приехал, то сидит до вечера. Вызывает, ходит по отделам, а мы — как привязанные.

— Шефа в три часа — след простыл.

— Моему дашь статью, он держит ее два-три месяца, а замечаний всего-то несколько запятых.

— А шефу дашь сегодня — завтра вернет. Перечеркнет, живого места не оставит. Его как-то спросили: «Почему вы так быстро наши работы возвращаете?» Он ответил: «Помню себя молодым. Мой учитель месяцами держал. Противно ждать».

— Старика хотя и побаиваются, а рукописи, бывает, из редакций назад присылают.

— Нашим статьям — «зеленая улица». Наверное, шеф хорошо знает, что можно, чего нельзя, куда посылать, куда не надо.

Мне показалось, что разговор подобного рода был бы особенно интересен в присутствии «старика» и «шефа». Представляю себе картину: сидят молодые сотрудники, пьют вместе со своими руководителями кофе и вот так лихо, без обиняков, режут правду-матку. А если бы на их месте оказался я?! Но послушаем, что будет дальше.

— У нас грешить нельзя: ошибешься — старик вызывает в кабинет и по пятнадцать минут читает нотации.

— А шеф вызовет, наорет, обругает и тут же забывает.

— У нас без конца гости, иностранцы. Все время отрывают от работы. Ходишь с ними, как гид.

— Наш шеф сам их принимает. Запрутся в кабинете. Обсудят науку. Сходят в отделы. Потом кофе с коньяком, и будь здоров.

— Старик сам два-три раза в год за границу ездит. Поэтому в фирме его не видно.

— А нашего не очень-то пускают…

— Старик подшучивает над любителями зарубежных новинок. Может быть, потому, что языка не знает. А твой?

— Шеф разговаривает на трех языках. На всех плохо. Не соблюдает ни падежей, ни времен. Но иностранцы его почему-то понимают.

Я вдруг подумал, что если мои сотрудники начнут разбирать с такой же непринужденностью мои недостатки и достоинства, то я, вероятно, дам им пищи не меньше, а больше, чем руководители моих попутчиков…

— Старик нам основательно поднадоел.

— Почему?

— Он все время повторяется. И шутки, и остроты, и воспоминания о воине. А твой?

— С нашим не соскучишься. У него брат в «Клубе 12 стульев» работает. Все время выдает новые хохмы. Из неопубликованного.

— Наш старик пишет учебники. Читает студентам лекции — главы из них. Хорошие. Четкие. Но такое впечатление, что они чуть устарели. И вообще кажется, что он свой прежний опыт стремится перенести в наши дни. У него даже такое выражение есть: «Совсем недавно, лет десять-пятнадцать тому назад»…

— У нашего все наоборот. По любому поводу он говорит: «Старо!» Писать не очень любит. Зато здорово выступает. Кстати, как ваш старик ведет лекции?

— Как? Мухи дохнут! На лекциях и на конференциях тянет резину. Обязательно требует, чтобы мы сидели… «Повторение — мать учения».

— Нашему шефу этот антураж до лампочки. Только если кто на совещании или лекции начинает трепаться, то он выгоняет и приговаривает: «Человек не может слушать, не закрывая рта».

— Старик последнее время стал чудить. Собирает нас, читает отрывки из своих работ по парапсихологии, о влиянии музыки на творчество и прочие эссе. Интересно, но непонятно, зачем это ему. И нам.

— Своего шефа я в такой роли не вижу. Кто-то из наших пытался выяснять отношения между учеными и администраторами, так шеф заявил: «Займитесь делом. А руководить буду я». Коротко и ясно.

— Кроме всего прочего, наш старик не очень следит за собой. Ходит в старом пиджаке, перхоть на воротнике, ботинки грязные.

— А наш шеф весьма элегантен.

Чего они привязываются к внешности, к одежде? Ведь имеется понятие «рабочая одежда» или «выходной костюм». Молодежи хочется, чтобы их руководитель был образцом, примером для подражания. Но работа не спектакль. Почему я должен ходить разодетый, как тенор? Правда, в отношении ботинок и перхоти — не замечал. А если у старика жена-старуха и нет домработницы? Чего не бывает… Впрочем, сам я на работу порой надеваю замшевую куртку. Зачем?..

— Старик часто болеет.

— Шеф здоров, как бык.

— Старик с каждым днем становится консервативнее. Упомянешь о новой нашей или зарубежной работе, у него один ответ: «Посмотрим, как это будет выглядеть лет через десять».

— У шефа наоборот. Он немедленно хватается за новое. Наверное, поэтому мы — передовые.

— В нашей фирме этого не выйдет. Я неоднократно убеждался, что старик не в состоянии понять самых элементарных современных проблем. Мне кажется, что кибернетика, счетно-решающие машины, лазеры, генетический код, НОТ и вообще все современное для него — это темный лес…

— Тогда приезжай к нам: шеф на всех совещаниях по всем пограничным вопросам первый. Сами удивляемся.

— Старик дает нам разные поручения. Не все их помнит, и мы, грешным делом, пользуемся этим и подхалтуриваем.

— Наш шеф пишет все в книжечку. Попробуй не выполни!

— Слушай, — сказал блондин, — твой шеф по сравнению с моим сущий ангел. Молодой, энергичный. С ним можно горы свернуть. А наш явно снижает темп работы. Возраст берет свое…

— Ты что, серьезно? Неужели тебе показалось, что с моим шефом можно работать?

«Сейчас начнется самое интересное», — подумал я.

— С ним очень тяжело. Он нас совершенно зажал. Все норовит сделать сам — и эксперимент ставит, и выступает, и пишет. Мы у него в мальчиках ходим. А твой старик?

— Мой теряет с нами уйму времени: учит, как писать, как заниматься саморедактированием. Как овладеть методикой и техникой научной работы.