Сергей Артамонов - История зарубежной литературы XVII―XVIII вв.

Польская просветительская литература XVIII столетия выступила за национальное единство против сепаратистских притязаний крупного дворянства. Поэтому она воспевала крепкую королевскую власть, способную обуздать своевольных магнатов. В этом заключалось историческое своеобразие политической программы польских просветителей. Вместе с тем они заявили себя активными поборниками буржуазных реформ в стране. Некоторые из них высказывались за ликвидацию крепостничества, за освобождение крестьян.

Критика политических и социальных порядков современности сочетается в произведениях польских поэтов с идеализацией старины. Отсюда, с одной стороны, сатиры, басни, комедии, в которых бичуются пороки крупной шляхты, беспомощность политической системы с ее пресловутым либерум вето, показывается тяжелая доля крестьян, с другой — исторические исследования, вроде «Истории» Адама Нарушевича или «Исторические песни» Немцевича, где с высоким пафосом или элегической грустью прославляются героические деятели старины.

Мы обозрели литературу стран Западной Европы за два века. Литература, как и вся духовная жизнь народов этой эпохи, так или иначе была связана с кризисом феодализма, столкновением профеодальных и антифеодальных сил, возникновением буржуазных отношений в XVIII столетии в Англии, Америке, Франции. Литература XVIII в. носила, как мы видели, в основном просветительский характер. Однако в ней уже появились направления и эстетические системы, отходившие от просветительского рационализма (сентиментализм), или откровенно враждебные просветительскому реализму (предромантизм).

Англия оказалась инициатором просветительского движения,антифеодального по своему существу, она же открыла сентиментализм как особое направление в просветительской культуре, она же дала и первые образцы предромантизма как проявления разочарования в буржуазном миропорядке, пришедшем на смену феодальному, а следовательно, и разочарования в тех принципах, которые выдвигались просветительским движением.

Несколько слов в этой связи надо сказать о сентиментализме, о котором уже шла речь ранее.

Победившая в Англии буржуазия не оправдала тех надежд, какие на нее возлагались. Правда, были уничтожены сословные привилегии, освобождена от средневековой регламентации хозяйственная жизнь страны, предоставлен сравнительно широким слоям населения ряд политических прав, но осталось и возрастало имущественное неравенство, остался социальный и национальный гнет (Шотландия, Ирландия).

Первым писателем, показавшим разочарование в буржуазных отношениях, был Джонатан Свифт, а вслед за ним Голдсмит, Юнг, Стерн и все остальные сентименталисты.

Сентиментализм еще не порывает с Просвещением. Его роднят с ним демократические идеи, симпатии к беднейшим слоям населения. Он радикальнее Просвещения в плане политическом или стоит в крайне левых его рядах, но он уже порывает с Просвещением во взглядах на разум, на роль разума как в личной, так и общественной жизни.

Сентименталисты отвергли разум как критерий истины, красоты, они осудили уклад жизни, культуру, основанные на рационализме, осудили город как средоточие этого уклада и этой культуры и противопоставили всему этому чувство, которому отдали роль критерия истины и красоты. Они противопоставили городу деревню и природу. Мы видели все эти идеи в сочинениях Стерна, Юнга, Голдсмита, Руссо, молодого Гете. Сентименталисты отошли от ортодоксального Просвещения, но еще не порвали с ним полностью. Стерн как художник и бытописатель тяготел к реализму. Он был слишком трезв и ироничен, чтобы увлечься сказочными картинами и мистическими видениями. Его не могла бы вдохновить средневековая меланхолическая экзальтация. Он еще твердо стоял на почве «языческого», земного, «античного» реализма, т. е. трезвого понимания реальности вещей. Однако временами у него возникали симпатии к средневековой мечтательности, запечатленной в рыцарских романах и всяких поэтических легендах об идеальной любви, он даже противопоставлял их трезвой и приземленной античности: «Есть прелестная пора в жизни каждого чуткого смертного, когда такая история дает больше пищи мозгу, нежели все обломки, остатки, объедки античности».

На реалистических позициях стояли все писатели-сентименталисты, если под реализмом понимать правдивое жизнеописание. Сентименталисты были, пожалуй, более последовательны в своих реалистических устремлениях, чем ортодоксальные просветители. «Вертер» Гете, драмы молодого Шиллера, «Новая Элоиза» Руссо отражали живую правду века, иногда даже дерзко обнаженную («Исповедь» Руссо).

Но возвеличение ими чувств и недоверие к разуму и цивилизации, их элегическая ностальгия по старине и нетронутой природе делает их прямыми предшественниками романтиков XIX в.

Романтизм многое перенял у сентименталистов, и прежде всего их всеобщую устремленность к чувству и недоверие к разуму. У Стерна он занял иронию — «младшую дочь Мнемозины, розовую богиню шутки» (Г. Гейне). Фридрих Шлегель создал даже целую теорию «романтической иронии», а Генрих Гейне наполнил ею свои чудесные творения.

У сентименталистов уже появился образ «счастливого» безумца, обретшего счастье в иллюзии. У Стерна — сумасшедшая деревенская девушка («Сентиментальное путешествие»). Позднее на страницах сочинений романтиков появятся безумцы, ушедшие в мир своей мечты из мира мрачных реальностей (музыкант Крейслер в романе «Записки кота Мура», пустынник Серапион в «Серапионовых братьях» Гофмана).

Предшественниками романтизма были авторы так называемого готического романа, который появился в Англии.

Недовольство настоящим порядком вещей увлекло некоторую часть английской интеллигенции второй половины XVIII столетия в прошлое, в века древней родовой общины или раннего средневековья. Этим можно объяснить появление знаменитых литературных поделок Чаттертона (1752―1770),талантливого юноши, доведенного нищетой до самоубийства, а также Макферсона (1736―1796)с его великолепными «Песнями Оссиана», в которых выражены стилизованные под старину настроения и идеи, свойственные сентиментализму.

Пессимизм, чувства обреченности, исторической бесперспективности породили в литературе и так называемый «готический роман».

Однако здесь следует вспомнить имя Сведенборга.

В 1745 г. в культурном мире Европы произошло необычайное событие: некий уважаемый и всеми признанный ученый, занимавшийся математикой, астрономией, механикой, горным делом, т. е. самыми серьезными, точными, материалистическими, сказали бы мы, науками, удостоившийся звания почетного члена Петербургской Академии наук, — объявил себя… «ясновидцем» и «духовидцем», сообщил миру, что сам Бог поручил ему показать людям истинное содержание Библии. Это был швед Эммануил Сведенборг (1688―1772). Восемь томов толкования Библии под названием «Небесные тайны» выпустил сей новоявленный теософ. Это наделало много шума в XVIII столетии.