Сергей Артамонов - История зарубежной литературы XVII―XVIII вв.

Марино весел, но веселость эта идет не от оптимизма, каким полон Ренессанс, а от сознания тщетности всех волнений и тревог жизни. Это — веселость отчаяния. Зачем горевать, когда все равно не исправишь мира? Зачем ломать голову над загадками вселенной? Ведь их не разрешишь. Не лучше ли порхать, как мотылек, весело и беззаботно? И это нравилось в те мрачные дни, это усыпляло горестное сознание, убаюкивало страждущую душу.

Если же спросить серьезно Марино и он удостоит вас серьезного ответа о своих мыслях, касающихся жизни человеческой, то вот каков его ответ:

Еще в колыбели человек лишен свободы, чуть подрастет — побои, а там ненасытные страсти, затем болезни, страдания, старость, «и вот уже его могильный мрак на век объемлет…» («О жизни человеческой»).

Философия барокко всецело владеет сознанием Марино. [24] См. главу «Марино» в статье И. Н. Голенищева-Кутузова «Барокко и его теоретики» в кн.: XVII век в мировом литературном развитии. М., 1969. Шутя он высказывает, например, такие мысли: «Сумасбродство делает мир прекрасным; ибо, поскольку он весь состоит из противоречий, эта противоположность образует лигатуру, которая не дает ему распасться». Это не простая шутка. Здесь поистине социальная философия Марино. В качестве примера он приводит Францию. «Франция вся полна несообразностей и диспропорций, каковые, слагаясь в некое согласное несогласие, поддерживают ее существование. Обычаи причудливые, страсти свирепые, перевороты непрестанные, гражданские войны непрерывные, смуты беспорядочные, крайности неумеренные, путаница, сумятица, разнобой и бестолочь — словом, все то, что должно было бы ее разрушить, но, на самом деле, каким-то чудом ее поддерживает!» (письмо к Лоренцо Ското).

Слава Марино в XVII столетии почти повсеместна. Ему подражают, его хвалят, его превозносят до небес.

Однако уже некоторые современники Марино усмотрели в его творчестве опасность для отечественной литературы. Поэт Габриэлло Кьябрера (1552―1638)стремится противопоставить вычурной поэзии Марино античную простоту формы. Он берет себе за образец творчество Торквато Тассо, создает в подражание ему героические поэмы, пишет пасторали, эклоги, мелодрамы и трагедии, виртуозно владея стихом. Однако и поэзия Кьябрера аристократична; в ней господствует культ утонченной красоты и галантный анакреонтизм. Кьябрера — поэт идиллических сельских пейзажей с античными нимфами, амурами. Сам он почти всю жизнь провел вдали от шумных городов, воспевая в не лишенных грации и изящества «песенках» (канцонеттах) идеализированную природу и милых красавиц, у которых уста подобны розам, губки — перлам, «ножки — диво», «нега взгляда» и пр. в том же духе.

Фульвио Тести (1593―1646),феррарский придворный, испытал на себе влияние и Марино и Кьябрера. Его поэзия не лишена политического элемента; он жалуется на ничтожный век свой, горько сетует по поводу национального унижения Италии, иногда даже поднимает свой голос против «заносчивых вельмож». Тести увлекается древней латинской поэзией, подражает Горацию, но и его стихи так же изнеженно-галантны, как и стихи его собратьев Марино и Кьябрера.

Следует упомянуть здесь Винченцо Филикайя (1642―1707).Он, столь же многословный, жеманный, манерный, как и его собратья по перу, однажды поднялся на высоту подлинного мастерства. Его перу принадлежит знаменитый сонет «Италия! Италия!», взволновавший и его современников, и потомков. Байрон перевел сонет на английский язык («Чайльд Гарольд», глава IV, строфа 42).

Печальная современность не могла не волновать писателей Италии XVII столетия. Отдельные голоса призывают итальянцев к единению, сплочению сил против иноземных поработителей. Выдающимся поэтом-патриотом был, бесспорно, Алессандро Тассони (1565―1635).

В «Филиппиках против испанцев» он живо протестует против иноземцев, подавивших мысль и волю Италии. Поэт волнуется, негодует и будит патриотические чувства своих соотечественников. Он с презрением отвергает Марино и маринистов («Размышления о поэзии Петрарки»), выступает против авторитета Аристотеля в литературе («Разные мысли»), правильно поняв губительность для самобытного развития литературы духа подражания и авторитарности.

Знаменитая сатирическая поэма Тассони «Похищенное ведро» (1622), осмеивая областническую разобщенность Италии, звала к национальному единству. Поэма имела большой успех как среди соотечественников Тассони, так и за пределами Италии.

В основу сюжета поэмы положен комический эпизод ссоры между жителями городов Болоньи и Модены. Моденцы еще в 1325 г. украли у болонцев деревянное ведро (ведро это хранится в Модене как историческая реликвия), и распря между городами затянулась на долгие годы. Эпическая серьезность, с которой автор повествует о столь ничтожном событии, производит комический эффект. Впрочем, лишь отдельные страницы написаны серьезно, в возвышенном тоне, рядом же с ними гротескные, карикатурные фигуры, рассчитанные на смех читателей. Старик Сатурн ставит себе клистир; Марс — в чулках до пояса и с султаном в шляпе; Диана стирает белье; парки пекут хлеб, а плутоватый Силен разбавляет водой вина богов. В песне XI содержится комический рассказ о некоем графе с «куриным сердцем», вынужденном драться на дуэли, о его страхах и жалком поведении на дуэли:

Тассони вкладывает в уста своего комического графа любовные стихи на манер галантной лирики Марино:

Сатирическое направление в итальянской литературе ближе к народной поэзии, несколько грубоватой и далекой от аристократической напыщенности. Племянник великого Микеланджело, Микеланджело Буонарроти младший (1568―1646), создает ряд веселых народных комедий («Ярмарка», «Сельская комедия»), насыщая их воздухом итальянских улиц, народным говором, выводя на сцену характерные типы уличной толпы. Но поэту не удалось полностью освободиться от традиций ученой драмы. Пьесы его не сценичны, растянуты, в них наряду с живыми и колоритными народными типами выступают и абстрактные аллегорические фигуры (Искусство, Торговля и пр.).

В конце XVII столетия в Италии появилась группа поэтов, заявивших о своем стремлении искоренить зловредный дух маринизма и вернуть литературу к простоте и подлинной задушевности. [25] Бенедетто Менцини (1646―1704), поэт, ученый, профессор изящной словесности, граф Франческо де Лемене (1626―1702), Карло Мария Маджи (1630―1699), Джовани Батиста Цаппи (1667―1719).