Сергей Сивоконь - Веселые ваши друзья

Итак, Лешины папа и мама ушли в байдарочный поход, а взять его с собой не рискнули: сами еще как следует не владели веслами. Но и оставлять сына одного было боязно: история с козлом была еще свежа. И тогда они пригласили тетю Соню. Эта тетя наконец-то получала возможность развернуть свой «прирожденный педагогический талант», который она давно в себе ощущала. И она рьяно принялась воспитывать бедного Лешу. То есть, наверно, его воспитывали и раньше, но тактично и незаметно. А тут…

«Тетя Соня села на стул, вынула из сумочки плитку шоколада.

— Алеха!.. Это тебе.

Я взял шоколад, поблагодарил. Тетя подняла указательный палец:

— Но только, Леха, уговор: пока я здесь, ты будешь получать сладкое только после обеда и после ужина. — Склонив голову набок, она посмотрела на меня круглыми светло-серыми глазами. — Ну как, лады?

— Угу, — промычал я. Что-то не понравилось мне это „лады“ и вообще манера тети Сони разговаривать со мной.

А она протянула руку и сказала:

— Молодец! Давай лапу на уговор!

Это мне тоже не понравилось, но я пожал руку. Покосившись на папу с мамой, я заметил, что они переглянулись».

Из рассказа мы узнаем, что собственных детей у тети Сони не было. Но вряд ли только отсюда идет ее отталкивающе панибратская, развязная манера разговора с Лешей. К сожалению, так ведут себя и некоторые родители. Подобная манера идет в ход, когда человеку кажется, что он видит детей насквозь, тогда как на самом деле он вовсе их не понимает, зато они прекрасно чувствуют его бестактность.

Начитавшись педагогических и медицинских статей и добрую половину не поняв, а иное поняв неправильно, тетя Соня спешит перенести эти сомнительные «научные познания» на своего подопечного.

Надо отдать должное Леше: долгое время он весьма успешно сопротивлялся желанию взбунтоваться, нагрубить своей вконец опостылевшей «воспитательнице». Как видно, его действительно воспитывали — и не без успеха. Но на третий день его терпение лопнуло. Тетя Соня так допекла его своими нравоучениями, что даже этот спокойный, поразительно выдержанный мальчик не мог не сбежать из дому…

А дальше происходит нечто замечательное: те же ребята, что не так давно наперебой уговаривали Лешу пустить в свою квартиру козла, теперь сообща придумывают, чем помочь другу. Леша получает совет послать тете ультиматум, чтобы она оставила его в покое. А пока подбирается для него великолепная квартира-убежище (Зине и Васе Брыкиным поручено поливать там цветы); Лешу на руках (!) доставляют в эту квартиру (чтобы ищейка, в случае чего, не нашла его по следам); изобретается сложнейшая система условной сигнализации — с помощью телефона и дверных звонков; затворнику доставляют пищу и шлют по телефону утешения…

А отцы и матери этих неугомонных придумщиков сидят в это время на службе или дома газету читают и даже думать не думают, чем сейчас заняты их дети, — эта напряженная, интенсивная жизнь проходит мимо родительского сознания. Лишь изредка пути детей и взрослых пересекутся, но и тогда родители не уловят смысл происходящего буквально у них под носом. Заметил Брыкин-старший, что его дети, «поливая цветы», напустили в профессорскую квартиру кучу ребят, — вспылил и отобрал у них ключи от квартиры; что же тут было на самом деле, об этом и не задумался. А Леша после этого оказался замурованным в своем убежище окончательно. Любая попытка выйти отсюда или даже просто подать сигнал о себе могла кончиться плохо для близнецов Брыкиных (рассказ недаром назван «На тебя вся надежда…»). И мальчик снова, как и в истории с козлом, страдает за общее дело, одолевая и мучительный страх перед темной пустой квартирой (света зажигать он не мог, чтоб не выдать себя), перед черепом, стоящим у профессора на полке (из-за черепа, собственно, он и залез в ванную), перед милицией, которая и без всяких следов могла его здесь найти, и перед почти неминуемым разоблачением… Страдает и все же выдерживает до конца, даже не заикнувшись никому о тех, кто его сюда пустил.

Чаще всего дети гораздо лучше, чем о них думают взрослые, — мысль эта проходит через все произведения Сотника. Надеясь, что его книги прочтут не только дети, писатель выступает умным, талантливым защитником детей перед судом взрослых. Если взглянуть на только что рассмотренный рассказ с этой точки зрения — разве не является он блестяще аргументированным оправданием «провинившегося» героя?..

Но почему же тогда писатель все-таки смеется над Лешей? Да потому, что в иные моменты тот в самом деле оказывается комичен. Притом, как мы помним, смех служит не только для осмеяния — порой он «придает человеку человечность»… Недаром же Юрий Сотник заявляет убежденно: «Я люблю смеяться над любимыми героями».

Нетрудно заметить, что и рассказ про козла, и только что рассмотренный рассказ «На тебя вся надежда…» по своей структуре парадоксальны: оба раза герой попадает в смешное положение, думая поступить как можно лучше…

Парадоксальность — еще одно свойство юмора Сотника и вообще присущей ему манеры повествования.

Подводная лодка «Архимед» терпит аварию потому, что ее создатель не принял во внимание как раз закон Архимеда. В рассказе «Кинохроника» драка у ребят возникает сразу после сбора на тему «Отлично учиться и крепко дружить». А рассказ «Человек без нервов» — это, можно сказать, парадокс в кубе: «храбрый» Лодя демонстрирует свою трусость, потом, уже как трус, совершает поступок мужественный (привязывает Берендея к дереву), а когда это мужество отмечено колхозным зоотехником («храбрый ты, однако»), Лодя не торжествует, а, напротив, испытывает большую неловкость…

Заметим, что эти парадоксальные сюжетные повороты имеют глубокое психологическое оправдание. Они вполне в логике поведения подростка, который стыдится своего показного геройства как раз в тот момент, когда осознает цену геройства подлинного.

Парадоксальна и повесть «Приключение не удалось».

Задумав бежать на Север в поисках приключений, Федя Капустин, казалось бы готовый на все в этом сложном предприятии, пасует перед первой же трудностью, и его побег срывается. А его подруга Ната Белохвостова, по прозвищу Луна, с восторгом следившая за Федиными приготовлениями, восхищавшаяся его «смелостью» и «решительностью», в итоге оказывается и смелей и решительней его самого.

Сотник любит такие трагикомедии с переменой ролей…

Сюжетно «Приключение не удалось» напоминает уже знакомый нам рассказ «Человек без нервов», словно бы подтверждая сложившееся у иных критиков мнение, будто Сотнику свойственно порой самоповторяться. Мне же кажется, тут дело в другом. Сотник не просто рассказывает о своих героях, но ведет, так сказать, разведку боем, активно исследуя возможности их характеров и вероятные варианты судеб. Гласит же индийская мудрость: «Посеешь случай — пожнешь привычку, посеешь привычку — пожнешь характер, посеешь характер — пожнешь судьбу». Но поскольку характер у подростка не есть еще нечто застывшее, да и привычки у него весьма переменчивы, то на судьбу его может повлиять многое.