Кирилл Домбровский - Наука и фантастика в романах Жюля Верна

Б романах Жюля Верна мы находим живое описание недавнего прошлого, видим мир, каким он был сто — сто пятьдесят лет назад. И в этом смысле романы писателя не только не устарели, не потеряли научно-познавательного значения, но, напротив, приобрели новое — теперь уже историческое значение. И даже описания воздушного корабля «Альбатрос», которые кое-кому покажутся наивными, интересны тем, что показывают, как накануне эры авиации передовые люди своего времени представляли себе будущие воздушные лайнеры.

Со времен Жюля Верна, пожалуй, меньше всего изменился подводный мир нашей планеты, представленный в романе «Двадцать тысяч лье под водой». Не изменились сами его обитатели, которых мы теперь можем наблюдать в прекрасных подводных съемках Ива Кусто и других исследователей, а кроме того, мало изменились и знания человека о подводных глубинах. Так же, как и недра Земли, глубины моря наиболее трудно поддаются исследованию. Систематическое изучение Мирового океана широко развернулось лишь в послевоенные годы. Особенно богатый материал собрали советские океанологические экспедиции, проводившие систематические наблюдения течений, рельефа дна и глубоководной фауны океана. Жюль Верн был недалек от истины, когда устами капитана Немо говорил об огромных потенциальных возможностях океана.

И сейчас, в наши дни, мы только-только приступаем к использованию этих богатств. Пока промышленное освоение коснулось лишь некоторых участков шельфа, где интенсивно развиваются нефтепромыслы и делаются, в сущности, самые первые попытки использовать прибрежную зону для культивирования некоторых водорослей или для разведения морских животных, скажем, устриц или жемчужных раковин. Полное освоение богатств океана, о чем говорил капитан Немо, — дело далекого будущего.

Несколько особое место среди произведений Жюля Верна занимает «Таинственный остров». В основу романа положено не только и не столько фантастическое предположение, сколько проблема морально-этическая: проблема создания некоторого подобия утопического общества. «Таинственный остров» — это восторженный гимн Знанию, гимн Науке и Труду. Хотя, надо отметить, что все научные и технические проблемы, которые пытаются решить колонисты острова Линкольна, в сущности, весьма просты, даже примитивны с точки зрения современной техники. Главное здесь не открытия или изобретения героев, а применение ими на практике научных знаний того времени. Это позволяет героям не только остаться людьми в борьбе с природой, но и выйти победителями в этой борьбе. Именно знание , воплощенное в образе Сайреса Смита, позволяет случайной группе людей стать человеческим коллективом , прообразом того идеального общества, о котором мечтал Жюль Верн. И далеко не случайна в романе фигура Айртона. Это как бы антипод Сайреса Смита: один — коллективист, другой — одиночка. Необразованный человек, попавший в такие же, как друзья Сайреса Смита, и даже более благоприятные условия — на его островке уже была хижина и некоторый запас самых необходимых вещей, — этот одиночка, предоставленный самому себе и не обладающий необходимыми знаниями, очень быстро деградирует, превращается в звероподобное существо.

Во всех своих произведениях Жюль Верн представляет читателю природу в строгом соответствии с научными данными его времени. Здесь же, описывая природу и животный мир острова, он полностью раскрепощает свою фантазию и населяет небольшой клочок земли такими обитателями, которые не могут встретиться в этой географической зоне. Но ведь это именно «таинственный» остров, созданный вымыслом писателя специально для того, чтобы на удобном условном фоне яснее развить свою мысль: лишь труд и знание могут сформировать то общество, о котором мечтали философы. И если бы для развития этого тезиса Жюлю Верну понадобился белый медведь, то по праву создателя романа он мог бы и его включить в животный мир острова, поскольку весь остров — условный образ, как бы модель земного шара с его природными богатствами и разнообразием. А потерпевшие крушение колонисты являют собой как бы модель человечества.

Значительная часть романов Жюля Верна посвящена теме новейших географических открытий. Приключения в далеких неведомых странах со времен Одиссея влекли к себе мечтателей. Длительный период времени, начавшийся вслед за путешествиями Колумба, Васко да Гамы и Магеллана, часто называют «эпохой великих открытий». Познание мира вышло тогда за пределы сравнительно небольшого района Средиземного моря и стало приобретать глобальный характер. Европейцы впервые осознали себя жителями планеты Земля. Арена европейской географической активности сначала переместилась в Атлантический океан, затем охватила казавшиеся беспредельными просторы Тихого океана. К концу ХУШ — началу XIX столетия у европейцев сложилось уже довольно правильное представление о земном шаре. Однако касалось это в основном только береговой линии материков. И через четыре столетия, прошедшие со дня открытия Америки, на Земле все еще оставалось множество неоткрытых островов, а центральные области континентов на картах даже середины XIX века представляли собой обширные белые пятна: о них не было известно ничего. Только фотографирование земной поверхности из космоса позволило окончательно решить все картографические проблемы. Но лишь картографические. Еще и сегодня остались регионы на нашей планете, о которых мы поразительно мало знаем. По сей день в газетах время от времени появляются сообщения о встреченных в джунглях Амазонки неизвестных общинах, все еще живущих в каменном веке и никогда не видевших европейцев. Антарктида была исследована уже на памяти нынешнего поколения, а в Центральной Азии, в Латинской Америке и в наше время нет-нет да находят следы неизвестных науке животных. Что же говорить о середине прошлого столетия? Тогда романтика дальних странствий несла в себе гораздо больше тайн и вполне реальных опасностей.

В 1862 году, когда Жюль Верн писал свой первый роман-путешествие «Пять недель на воздушном шаре», особенно популярны были географические проблемы, связанные с поисками истоков Нила. Эта проблема занимала географов с глубокой древности. Геродот, за четыре столетия до нашей эры, считал, что истоки Нила находятся в северо-западной Африке; арабы в средние века предполагали, что Нил соединяется с Нигером; португальский принц Генрих Мореплаватель, кстати, сам никогда не выходивший в море и выступавший, как мы сказали бы теперь, только в роли организатора колониальных походов, напрасно пытался найти обходный путь в Индию: он надеялся, полагаясь на арабские сообщения, подняться вверх по течению Нигера, а затем спуститься по притокам Нила и как-то пройти в Индийский океан. Сегодня такая попытка кажется совершенно нелепой, но в XV веке она была вполне естественной, исходя из средневековых географических представлений.