Юрий Тынянов - Поэтика. История литературы. Кино.

Имеется в виду книга М. Гофмана "Пушкин. Первая глава науки о Пушкине" (она начинается с аналогичного перебора обозначений).

Уже М. Гофман пересматривал понятие "пушкинская плеяда". Для Томашевского одним из основных было требование: "Пора вдвинуть Пушкина в исторический ряд и изучать его так же, как и всякого рядового деятеля литературы. При таком равенстве научного метода выявится и творчески-индивидуальное в поэзии Пушкина" (кн. 1925 г., стр. 74–75). В 1956 г. Томашевский отмечал, что в начале века "изучение Пушкина осталось особой областью, не сомкнувшейся с наукой окончательно", и что значительную роль в устранении этой разделенности сыграл семинарий С. А. Венгерова ("Основные этапы изучения Пушкина" — в его кн.: Пушкин, т. II, М.-Л., 1961, стр. 465, 468). В начале 20-х годов критика «панпушкинизма», исходившая от молодых научных сил, вступала в противоречие с противоположной потребностью интеллигентской общественности — укрепить культ Пушкина в новой социально-политической ситуации. Так, декларация, принятая представителями литературных и культурных организаций Москвы и Петрограда на вечере памяти поэта 11 февраля 1921 г., провозглашала: "Новая русская литература начинается с Пушкина и Пушкиным" (см.: Пушкин. Достоевский. Изд. Дома литераторов. Пб., 1921, стр. 9). На вечере 14 февраля с докладом о поэтике Пушкина выступил В. М. Эйхенбаум — он подчеркивал: "Пушкин — не начало, а конец длинного пути, пройденного русской поэзией XVIII века" (там же, стр. 78; ЭП, стр. 24). Ср. тот же тезис в набросках ст. Тынянова «Ленский» (см. прим. к статье "О композиции "Евгения Онегина""). В. М. Жирмунский указывал на свой приоритет в постановке вопроса о Пушкине — «завершителе» (Жирмунский) стр. 72). Ср.: П. Н. Сакулин. В веках. — В кн.: Литературные отклики. M., 1923; А. И. Белецкий. Очередные вопросы изучения русского романтизма. — В сб.: Русский романтизм. Л., 1927, стр. 20–21. В той же серии вечеров, устроенных по случаю 84-й годовщины гибели Пушкина и 40-летия со дня смерти Достоевского, с докладом о "Египетских ночах" выступал Тынянов (см. сообщение об этом в кн.: Пушкин. Достоевский, стр. 5). 19 февраля 1922 г. Эйхенбаум, Шкловский и Тынянов выступали на пушкинском заседании Вольфилы с докладами о "Евгении Онегине" ("Летопись Дома литераторов", 1922, № 8–9; «Пушкин», сб. 1. М., 1924, стр. 321). В своем дневнике 1922 г. Эйхенбаум оставил ироническое описание пушкинского вечера в Доме литераторов 11 февраля. Впоследствии противоположность двух подходов к Пушкину сгладилась. Представление о Пушкине как «начале», хотя и подвергалось критике, в частности специалистами по XVIII в. (Г. А. Гуковский, П. Н. Берков), в целом возобладало (ср. формулу "Пушкин — родоначальник новой русской литературы").

Имеется в виду оживление интереса к Державину в 1910-х годах, особенно в связи со 100-летием со дня смерти поэта. Аналогия между литературной обстановкой конца 1910-х — начала 1920-х годов и "борьбой за формы" в русской поэзии XVIII в. — излюбленная мысль Тынянова (ср. в статьях "Вопрос о Тютчеве", "Ода как ораторский жанр", «Промежуток» в наст. изд., "О Хлебникове" — ПСЯ).

По-видимому, полемика с М. Гофманом. Считая науку о Пушкине первой главой науки о новой русской литературе, он был убежден, что последняя "должна базироваться на монографических исследованиях об отдельных писателях, об отдельных литературных школах и, наконец, целых литературных эпохах" (стр. 158–160). В этой последовательности и в особенности в монографическом принципе Тынянов мог видеть опасность расчленения истории литературы на отдельные «науки».

Cр. критику тенденции подменять "литературную личность" личностью творца в рецензии на альманах "Литературная мысль", II (оценка статьи А. А. Смирнова), в статьях "Литературный факт" и "О литературной эволюции" (см. в паст. изд.). Как известно, биографизм имел широкое распространение в пушкиноведении XIX — нач. XX в. В 30-х годах Тынянов предпринял попытку построить биографию поэта в рамках романа «Пушкин», который, как подчеркивал автор, никоим образом не претендовал на то, чтобы заменить биографию научную.

Практика публикаций черновиков, часто ошибочно прочитанных и недостаточно понятых, контаминированных редакций и т. п. была обычной для послеанненковского пушкиноведения (Г. Н. Геннади, П. А. Ефремов, П. О. Морозов). Весь комплекс вопросов о пушкинском тексте, о композиции собраний сочинений наиболее решительно был поставлен в книге М. Гофмана, вызвавшей оживленное обсуждение. См. рецензии: Томашевского — "Литературная мысль", I. 1922; Цявловского — «Феникс», кн. 1, М., 1922; Л. Гроссмана — «Шиповник», сб. 1. М., 1922; Г. Винокур. Критика поэтического текста. М., 1927, стр. 11–21. См. также: Пушкин. Итоги и проблемы изучения. М.-Л., 1966, стр. 561–574 (раздел о текстологии написан Н. В. Измайловым). Неисправный текст давало и издание под редакцией С. А. Венгерова (тт. I–VI, СПб., 1907–1915), в котором "новые приобретения пушкинского текста" были поданы отдельным корпусом с комментариями Лернера (т. VI). Говоря о собрании сочинений Пушкина, Тынянов всюду далее имеет в виду Венгеровское издание.

Имеется в виду статья В. Ирецкого «Максимализм» ("Литературные записки", 1922, № 3, 1 августа), вызвавшая отклик А. Г. Горнфельда (там же) с полемикой и против Ирецкого, и против формалистов. По этому поводу Тынянов, Эйхенбаум и Томашевский направили Горнфельду протестующие письма (см. стр. 505 наст. изд.). Ср. о "литературных скопцах" в рец. Лернера на «Аврору» и рецензию Томашевского на "Книгу об Александре Блоке" К. Чуковского с ироническим упоминанием рецензента о филиппике автора против "скопцов-классификаторов" ("Книга и революция", 1922, № 7, стр. 59, 32–33), а также его статью "Формальный метод" (в сб.: Современная литература. М., 1925, стр. 150).

Тынянов неточно цитирует приписанное Пушкину П. И. Бартеневым и И. П. Липранди двустишие о М. И. Лексе (в начале 1820-х годов чиновнике канцелярии И. Н. Инзова) и экспромт из письма Пушкина брату от 7 апреля 1825 г.

Уже при жизни Пушкину приписывались произведения, ему не принадлежавшие (в частности, политическая лирика — ср. его письмо к П. А. Вяземскому от 10 июля 1826 г.), некоторые из них появлялись в печати с указанием его авторства. Рукописи Пушкина стали доступны исследователям в 1882 г., после того как сын поэта, А. А. Пушкин, в 1880 г. передал их Московскому Румянцевскому музею. До этого ими занимались, готовя собрания сочинений Пушкина, только В. А. Жуковский в 1837–1840 гг. и П. В. Анненков в 1851–1855 гг. См. работы Цявловского "Судьба рукописного наследия Пушкина" и "Посмертный обыск у Пушкина" — в его кн.: Статьи о Пушкине. М., 1962, стр. 260–356.