Григорий Свирский - На лобном месте. Литература нравственного сопротивления. 1946-1986

О главной службе Сытина мы узнали только из статьи Анатолия Кузнецова, опубликованной в Англии. Сытин оказался руководителем доносчиков, «стукачей» в Союзе писателей. Он ведал внутренним сыском.

Остальные борцы с крамолой были такого же типа.

Название их грозно-панических статей в «Литературке» говорят сами за себя: «Смелость подлинная и мнимая», «Идти в ногу с эпохой», «Без четких позиций» и пр. Чем большую высоту набирала литература, тем чаще и оглушительнее звучали очереди карателей…

Но этого было недостаточно. Надо было задушить «новый ренессанс» по-сталински бесповоротно. Тем более, что поползли иронические слухи о подлинных истоках новых теорий в литературе, объявленных высотами марксистской мысли.

Вдруг чудодейственно сработал на прогресс… князь Святополк-Мирский.

Князь Святополк-Мирский — сын бывшего министра внутренних дел Святополка-Мирского, известного своей «либеральной весной» еще до 1905 года. Разумеется, сын царского министра стал эмигрантом и на Западе издавал журнал «Версты», в котором сотрудничали Марина Цветаева, А. Ремизов и др. (Идея «Верст» — единение лучшего, что есть в эмигрантской и советской литературе; здесь перепечатывали Бабеля, Андрея Белого, Пастернака, Артема Веселого, Сельвинского, Тынянова.)

В 1932 году Святополк-Мирский решил вернуться в СССР, а спустя несколько лет, как водится, был арестован и пропал.

Святополк-Мирский много писал; среди прочего он сочинил теоретическую статью для первого издания «Литературной энциклопедии»… Позднее князь-идеолог был запрещен и изъят, как и «Литературная энциклопедия»…

После смерти Сталина Георгий Маленков, тогда фактичский глава правительства, произнес на очередном пленуме огромную речь обо всем: о сельском хозяйстве, о Корее, ну, и, конечно, о литературе. И тогда он родил это «золотое слово» марксисткой эстетики — о проблеме типического. «Типическое, — заявил он с трибуны, — это проблема политическая…» Новое слово тут же взяли на вооружение все «разносчики высоких идей», матерые философы Москвы и Ленинграда. «Правда», «Литературка» и другие органы печати начали публиковать статьи о мудрости ЦК, открывшего литературоведению кладезь, из которого теперь будут черпать целые поколения. Сотни аспирантов взялись за диссертации, посвященные новому достижению марксистской эстетики.

И вдруг произошел немыслимый еще год назад, при Сталине, скандал.

Выяснилось, что формулировка «типическое — проблема политическая» сочинена князем Святополком-Мирским и опубликована в старой «Литературной энциклопедии», признанной идейно-порочной и враждебной…

Обнаружилось вдруг ворованное донышко этой «бездонной мудрости» ЦК…

Вслед за скандальным плагиатом из статей князя прошел слух, что фальсифицирован и Ленин.

Авторитет Ленина еще не был подкошен — среди широкой публики — юбилейным славословием или книгой Василия Гроссмана «Все течет».

Распространился слух, что Ленина перевели с немецкого неверно. Многие десятилетия в сотнях книг, брошюр, статей приводились слова Ленина, сказанные им Кларе Цеткин: «Искусство принадлежит народу. Оно должно быть понятно этим массам и любимо ими».

И вдруг обнаружилась весьма существенная неточность, допущенная советскими редакторами. В первом издании воспоминаний Клары Цеткин слова Ленина звучат совсем иначе: «Искусство принадлежит народу. Оно должно быть понято этими массами и любимо ими».

Значит, все было поставлено с ног на голову: не народ должен быть поднят до высот подлинного искусства, а искусство должно быть снижено до уровня ширпотреба…

Новость взбудоражила всех: о ней говорили на собраниях, запрашивались газеты.

Нет, ЦК не могли спасти полумеры — брань сурковых-ереминых. По известному опыту было решено: «чтоб зло пресечь, собрать все книги, да и сжечь»…

К тому и приступили.

29 августа 1957 года был создан Союз писателей Российской Федерации. Создавая его, Хрущев кричал: «Беспартийный Соболев нам ближе партийной Алигер». (!)

В решении ЦК поразительно полно отразилась и бюрократическое мышление руководителей партии: чтобы задушить Московскую организацию, решили сделать ее нижестоящей, создать над ней вышестоящую…

В вышестоящий орган кинули пригоршню доносчиков прошлых лет, не очень отбирая их, всех этих грибачевых-софроновых-алексеевых, и вышестоящий орган заработал…

Новая политика погромного секретариата СП Российской Федерации началась вот с чего: в СП срочно приняли 600 периферийных литчиновников — директоров областных издательств, редакторов партийной печати. В Москве членом СП, а затем и руководителем его стал политический редактор «Правды» Юрий Жуков, громивший все и вся.

Чиновников принимали скопом, «на вес», чтобы чаша весов прочно склонялась на сторону конформизма и сталинской практики. Чтобы Паустовский, Тендряков, Каверин и еще 150 писателей-прогрессистов никогда более не смогли завоевать не только большинства, но даже слабого одобрения…

Отталкивать чужих и выгораживать своих стало главным делом автоматчиков…

Секретариат СП РСФСР, конечно, не утвердил исключения разоблаченного провокатора Эльсберга из Союза писателей…

— помним, горланила в свое время улица. Теперь алыча цвела уж и не для Лаврентий Палыча, и не для Вячеслав Михалыча. Однако не изменилось ничего. Ровным счетом ничего!

Она цвела для других «номенклатурных» Змей-Горынычей, Сергеичей, Иванычей.

Но не для русской культуры. Не для России.

Несмотря на героизм, муки, жертвы литературы сопротивления, по-прежнему не для России!..

Эльсберга услали на полтора года в Ташкент, вслед за Симоновым, пока улягутся страсти; вперед вытолкали молодого поэта Федора Белкина. Грибачев и другие писали восторженные предисловия к его книгам. Его удостаивали чести печататься в новогодних номерах газет. В новогоднем номере «Литературной газеты» за 1959 год опубликовали, к примеру, такие его стихи:

Я привел эту деревянную строфу потому, что она имела любопытное продолжение.

Федор Белкин, который, как цепной пес, бросался на Маргариту Алигер, на Эренбурга, да что там какой-то Эренбург, даже Пушкина назвал «придумкой столичной интеллигенции». Белкин до того разгулялся, что решил повторить все эти погромные идеи перед телекамерой.

И тут произошло осечка. Один старый следователь из Минска случайно, в московской гостинице, увидел выступление Федора Белкина. И ахнул…