Георгий Адамович - «Я с Вами привык к переписке идеологической…»: Письма Г.В. Адамовича В.С. Варшавскому (1951-1972)

Написал бы я Вам еще много, да некогда. Кроме того, книгу я именно перелистал, а не прочел. Конечно, по суетности, прочел и все, меня лично касающееся — спасибо! А с особенным удовольствием прочел свою цитату — забыл ее, — о «добродетельной кашке» Фондаминского и Ко на лампадном масле. Совершенно верно, я бы и теперь то же написал [192].

До свидания. La main. Вы все-таки очень хороший и нужный писатель, вопреки моим возражениям и возмущениям.

Ваш Г. А.

P.S. И как это Вы, молодой человек, решились упрекать меня за снисхождение к Алданову? Вы о заведомых кретинах и болтунах пишете так почтительно, с такими реверансами, что я только ахал! Самые пустые статейки — у Вас сплошь «замечательные», даже такие, где кроме лжи, фраз, и то с чужих слов, нет ничего!

104, Ladybarn Road

Manchester 14

5/II-56

Дорогой Владимир Сергеевич

Отвечаю на письмо, полученное сразу после того, на которое я ответил.

Я очень рад, что рецензию пишет Аронсон [193]. Это меня избавит от необходимости рассказывать о книжке, а даст возможность сразу сказать несколько слов о ее сущности. Но, конечно, я подожду писать, т. е. не буду писать, не прочтя Аронсона, — а если Вы хотите, чтобы я написал поскорей, пришлите мне его статью by air mail [194]. Хорошо, что Карпович будет о ней говорить или писать [195]. Это все-таки — имя, не Аронсон, который туп и самоуверен редкостно.

Книгу Вашу примусь читать обстоятельно завтра. Но не могу не сказать Вам, как меня восхитило соседство Оцупа с Толстым (два эпиграфа) [196]. Что Вы вообще переборщили в любезностях — это saute aux yeux [197], но я этого писать не буду. В книге Вашей хорошо то, что о ней можно бы и в ответ написать целую книгу. Так что мелочей — даже в газетной статейке — не стоит касаться.

Читали ли Вы Бунина о Чехове? [198]Я — по просьбе Веры Ник<���олаевны> — напишу об этой книге (кое-где замечательной, но с limites автора, чувствующимися везде!) в «Н<���овом> р<���усском> с<���лове>», хотя уже писал Слоним [199], — но, по ее словам, «высокомерно».

До свидания, друг, учитель, наставник и обличитель.

Ваш Г. А.

Когда-нибудь Вы будете горько раскаиваться за диплом гениальности, выданный Вами Сирину.

Manchester

8/III-56

Cher ami Владимир Сергеевич

Во-первых, спасибо за присылку отчета о вечере, о моей книге, а в особенности за Ваше на нем выступление [200]. Очень тронут. Спасибо.

А затем, только что получил статьи Аронсона [201]и Вишняка [202]. Из двух зол я предпочитаю Вишняка. Аронсон развязен и самоуверен донельзя; и снисходительно похлопывает Вас по плечу. Вишняк кипит, но это его всегдашнее нормальное состояние.

Я напишу статейку завтра, т. е. в пятницу, пошлю в субботу — не раньше — так что она могла бы пойти в воскресенье 18-го. Но я не понимаю, зачем Вам нужно, чтобы она появилась как можно скорей! По-моему, лучше бы расстояние между отзывами, а то все сразу — а потом молчание! Ну, дело Ваше. Впрочем, наверно будут и еще отклики. Уж Кускова не будет Кусковой, если не напишет на такую темочку подвала или трех подвалов. Получил вчера письмо от Кантора, — и списываю: «По-моему, книга В<���аршавского> замечательная. Помимо того, что она должна уцелеть, как документ первостепенный, самая установка автора чрезвычайно привлекательна. И написана книга очень хорошо».

Уверяю Вас, что Кантор умнее Аронсона, и списываю Вам в утешение от нападок.

Кто такой Осокин? [203]Не знаю, не помню даже имени.

Адрес Оцупа? Не знаю. Где-то он живет в St-Mande [204], под Парижем, но улицы я не помню. Пошлите книжку на имя С.Ю. Прегель, с просьбой переслать. Она — человек аккуратный, наверно это сделает, и адрес Оцупа узнает (от Гингера). Что ему надписать? Он болен манией величия и лишен чувства юмора, т<���ак> что если надпишете «великому гению», он будет доволен. Дианы [205], по-моему, упоминать не надо, ее что-то давно не видно, и он при упоминании о ней краснеет и что-то мычит. А изволили ли Вы послать Ваше произведение Алданову? Как великого художника Вы можете его недооценивать, но человек он самый влиятельный и почтенный, и если Вы заинтересованы в чем-либо практическом (стипендия и т. д.), пренебрегать им не годится. Вот его адрес: 16, avenue Georges Clemenceau, Nice (A.M.).

Яновскому я написал, но ответа не получил. Что это за дурак Ершов [206], который пишет, что я «перечеркиваю» Тургенева? Я из-за Тургенева вечно спорил с Буниным, да и с Алдановым, я многое у него очень люблю, а что есть у него и патока, это верно. В исключение из правил, я к статье о Вас сделаю маленький постскриптум в ответ этому Ершову, хотя в вежливой форме [207].

До свидания. La main. Пишите. Вы извиняетесь за «бомбардировку», а я ей рад.

Ваш Г. Адамович

Manchester

14/III-56

Cher ami Владимир Сергеевич

Я виноват перед вами: только сегодня, одновременно с этим письмом, высылаю статью о Вашей книге Вейнбауму [208]. Размером статьи Вы будете довольны: она столь длинна, что я даже не знаю, не разобьют ли они ее на два номера (что было бы очень плохо!) [209]. Ну, а насчет содержания, м. б., Вас возмутит полемика с Вами, защита Маркиона и прочее, — но тон мой такой, будто я спорю с Гегелем, и хороших слов о Вашей книге в начале, до спора, много.

Напишите, qu’en pensez vous [210].

Ваш Г. А.

P.S. Получил вчера письмо от Яновского, довольно замечательное в смысле «Достоевского» тона [211]. Но кое-что верно.

Я 20-го еду в Париж, е<���сли> б<���уду> ж<���ив>. Пробуду там до 20 апреля. Адрес тот же: 7, rue Frederic Bastiat Paris 8е.

7, rue Frederic Bastiat Paris 8e

3/IV-56

Дорогой Владимир Сергеевич

Спасибо за письмо. Очень рад, что моя статья Вам понравилась, или вроде. Вы — человек щепетильный, и я, послав статью, боялся, что Вы возмутитесь спору с Вами. По существу, отвечать сейчас на Ваш вопрос — «что предлагаете Вы?» — мне трудно. В двух словах: если бы надо было «предлагать», я предложил бы то же, что Вы, т. е. «прогресс» и все такое. Но я не уверен, что это — христианство, это скорей только угольки его, и оттого-то и надо держаться угольков, что огня нет уже нигде. Вы вполне правы в выборе, но не вполне правы в определении и диагнозе. А Толстой предлагал «рискнуть» миром, надеясь, что тогда Бог вмешается и все наладит, без парламентов [212]. В отношении к нему Ваш вопрос совсем не по адресу.

Ну, у меня сейчас каша в голове, для философии не подходящая, из-за Парижа, суеты и развлечений.

Очень был доволен отчетом о Вашем вечере, т. е. пылкостью прений, даже с губернатором и архиереем, как полагается [213]. Кто это змея Глеб Глинка? [214]Он, кажется, и на моем вечере подвизался [215]. Кто будет писать о Вас в «Опытах»? [216]По-моему, хорошо бы попросить Кантора, он полон мыслей о Вашем труде и пишет, если и слегка суконно, то с содержанием и идеями. До свидания, cher ami. Персидская меня одолевает письмами, но я тверд, как кремень и скала. Здесь я до 20–22 апреля. Пишите! И простите, что пишу сегодня мало вразумительно.