Георгий Адамович - «Жаль, что Вы далеко»: Письма Г.В. Адамовича И.В. Чиннову (1952-1972)

Отчего Вы переехали? Совсем — или на время?

Ваш Г. Адамович

Paris 8е

7, rue Fred Bastiat

30 мая 1969

Дорогой Игорь Владимирович

Получил сегодня Ваше письмо (20 мая) и чувствую, что виноват перед Вами. В чем, не знаю точно, но едва ли ошибаюсь в чувстве. О Ваших чудесных «Метафорах» я напишу в поздне-летней (августовской или сентябрьской) книжке «Н<���ового> ж<���урнала»>. Для ближайшей слишком поздно. Но, по-моему, к осени у всех усиливается внимание, а весной, наоборот, слабеет — от усталости и зимних впечатлений. Вчера я видел Вейдле, и мы говорили о Вас, очень хорошо. Да Вы и стоите того, чтобы о Вас говорить хорошо. Простите, что пишу коротко. У меня — пустая голова и много всяких вздорных дел (писаний), нужных для поддержания бренной жизни.

Крепко жму руку. Спасибо за добрый отзыв о моих стихах в «Н<���овом> ж<���урнале>» [267]. Это не Бог весть какие стихи, и Вы это знаете, как знаю и я. Но я очень оценил, что Вы отметили переход от первой ко второй строфе во втором стихотворении («Благословенны будьте, вечера…» [268]). Если в этих стихах все-таки что-то есть (не много!), то именно это прежде всего.

Ваш Г. Адамович

Paris 8е

7, rue Fred<���еric> Bastiat

2 июля 1969

Дорогой Игорь Владимирович

Сегодня утром отправил Гулю рецензию на «Метафоры». Не рецензию, пожалуй, а попытку передать впечатление и попутные догадки. Мне теперь все труднее писать о стихах (и даже, кажется, — глупее). Не от усталости и возраста, а от незнания, что такое стихи. Но Ваши стихи очень хорошие, это я знаю.

Прилагаю свои стихи, «стишки», написанные сравнительно недавно, но до получения Вашего сборника. Сравните с Вашими, на стр. 25. Сходства, в сущности, нет, склад и мысль другие, но повторения «не будет» совпадают. Меня это поразило.

Пишу на Pittsburg, но не уверен, что Вы еще там. Дней через 10 я еду в Ниццу, но если ответите, пишите на парижский адрес. Прочел Э. Райса

о Вас [269]. Доброжелательно очень, но, по-моему, на 1/2 — мимо и очень самоуверенно. До свидания. Крепко жму руку.

Ваш Адамович

Paris 8e

7, rue Fred Bastiat

18 сент<���ября> 1969

Дорогой Игорь Владимирович

Я человек не сантиментальный, но Ваше последнее письмо меня тронуло. За что Вы меня так благодарите? За что? У меня, наоборот, чувство, что я чем-то перед Вами виноват, чего-то не сделал, не доделал. Но поверьте, если это и так, то исключительно от общей моей усталости и какой-то растерянности-рассеянности. Вас я всегда помню, всегда, литературно и человечески. А усталость моя не только от возраста, но и от чепухи вокруг, отчасти именно литературной, но и другой, в «планетарных масштабах». Спасибо за письмо. Если даже написали Вы его случайно, — или, вернее, не чувствуя завтра того, что чувствовал сегодня, то и за это я благодарен и рад этому. Обнимаю Вас, дорогой Игорь Владимирович, крепко жму Вашу руку, — как дружескую руку.

А «Партитура» [270]— хорошее название, в хорошем смысле совпадающее с «духом времени», но и в продолжении, в линии, в складе (отчасти — в завершении) Ваших прежних названий. Когда-нибудь, не теперь, скорей далекое, чем близкое, скажет Вам «спасибо сердечное» (как у Некрасова, которого Вы не любите).

Ваш Г. Адамович

P. S. Где и что наш Одуванчик Павлович? [271]Он прежде писал мне, а с весны — ни слова.

<���декабрь 1969 г.?> [272]

Дорогой Игорь Владимирович Спасибо за память, за карточку и добрые слова. От души желаю Вам благополучия в Новом году и «творческих успехов», как пишут в Сов<���етской> России.

Ваш Г. Адамович

Paris, 25 окт<���ября> 1970

Дорогой Игорь Владимирович

Спасибо большое, даже очень большое, за письмо и за «Партитуру». Книгу получил совсем недавно, хотя вижу, что послана она давно. При постоянных почтовых забастовках удивляться нечему. Постараюсь написать о Вас хорошо («хорошо» — не в смысле одобрения, это само собой, а в смысле понимания и объяснения Ваших Василис-Васек [273]). О соединении Вас с Иваском я условился с Гулем давно [274]. Это соединение чисто механическое, не обязывающее никак к сравнению и не имеющее значения для отзыва. У Вас с Одуванчиком ничего общего нет, кроме личной дружбы. Кстати, я сегодня получил «Возрождение» и, перелистывая, поразился его учености (о хлыстах) [275]. Он — сочетание птички Божией с Брокгаузом и Эфроном. Насчет Полторацкого и его затеи [276]: ничего написать не могу, очень жалею. У меня в голове туман, и одолевают меня немощи. Скажите ему это (как его имя-отчество? Забыл). Впрочем, Вы об этом и по моему письму почувствуете. Всего доброго.

Ваш Г. Адамович

Отзыв о Вас будет в 101-м «Н<���овом> ж<���урнале>», надо прислать к 15 ноября!

Paris 8e

7, rue Fred Bastiat

6 дек<���абря> 1970

Дорогой Игорь Владимирович

Не сердитесь на меня. К очередному, т. е. к 101-му, № «Нов<���ого> журнала» я не написал отзыва о Вас. Не мог по разным причинам. Главная — был обременен всякими делами и писаниями для того, «чтобы можно было жить». А мне все теперь трудно. Я хотел (и хочу) написать о Вас хорошо, т. е. хорошо не только в смысле одобрения, а как попытка разъяснения Вашей теперешней поэзии и анти-поэзии. Если буду жив, напишу непременно в 102-м №, который выйдет в феврале — марте.

Простите и еще раз не сердитесь. Пожалуйста, ответьте, чтобы уменьшить мои угрызения совести.

Ваш Г. Адамович

P. S. Если Вы встречаетесь с Полторацким, пожалуйста, передайте и ему просьбу «не сердиться». Я — весь в долгах, по счастью, только литературных.

Paris, 21 апреля 1971

Воистину Воскресе!

Спасибо, дорогой Игорь Владимирович, за поздравление к Светлому Празднику, и простите, что поздно отвечаю, а не написал Вам первым. Вы спрашиваете, где я буду летом. Не исключена возможность, что во второй половине мая и до конца июня я окажусь в Нью-Йорке [277]. Но я далеко в этом не уверен, и зависит это от моего доктора. Между 1 и 15 июля буду, вероятно, в Париже, а после в Ницце, до середины сентября.

Все это с толстовской оговоркой: «е. б. ж.». Но во всяком случае надеюсь Вас видеть.

Ваш Г. Адамович

Paris, 3 мая 1971

Дорогой Игорь Владимирович

Получил сегодня утром Ваше письмо. Нет, я не еду в Америку. Если приеду — что под вопросом — то осенью, в сентябре. Решил отложить поездку оттого, что чувствую себя «не в порядке». Может быть, осенью будет лучше. Сначала я хотел посоветоваться со своим кардиологом, но, даже не побывав у него, сказал себе: нет. Мне сейчас все трудно, а приехать в Нью-Йорк и сидеть безвыходно в отеле не стоит.

Значит, из Парижа я до июля (Ницца) никуда не собираюсь. Буду очень рад Вас повидать. Два слова о Вашем предполагаемом вечере [278]: имейте ввиду, что русский Париж почти кончился, рассчитывать на «полный зал», даже консерваторский, нельзя. Если буду здоров, то с большим удовольствием скажу вступительное слово. Но, по-моему, было бы хорошо, если бы такое же слово сказал и Вейдле. Это придаст вечеру оттенок необычности. (Когда-то, давно, был в Париже вечер Фельзена с 3 или 4 вступ<���ительными> словами! [279]) Может, для «вящей» необычности попросить и Одоевцеву или Терапиано? Это, конечно, решите сами. Конечно, все — суета сует, но такой вечер окажется пышным, в соответствии с визитом знатного американского гостя, «американской ноты» [280](кстати, что это наш Одуванчик выдумал и к чему?).