Борис Романов - Вестник, или Жизнь Даниила Андеева: биографическая повесть в двенадцати частях

Е. В. Велигорская (урожденная Шевченко), бабушка Д. Л. Андреева

В старости Бусенька производила впечатление женщины очень властной и гордой. «Она гордилась тем, что она родная племянница Тараса Шевченко, гордилась родом Велигорских, никогда никому не позволяя ни малейшей фамильярности» [4] Детство. С.98. , — вспоминал ее внук Вадим Андреев.

В повести «Детство» Вадим Андреев пишет о Ефросинье Варфоломеевне: «В свое время она была против замужества моей матери, считая, что Шурочка должна сделать блестящую, соответствующую ее положению партию, что брак с молодым, никому не известным писателем без роду и племени — мезальянс, что отец с его бурным и тяжелым характером сделает несчастной мою мать» [5] Там же. . По всеобщему мнению, брак Леонида Андреева и Александры Велигорской оказался на редкость счастливым. Но, видимо, материнское сердце предчувствовало трагическую краткость этого счастья.

Познакомились они еще в 1896 году, на даче в Царицыно.

Леонид Андреев писал друзьям: «Летом был на уроке в Царицыно… и жил у Вилье горских, чудеснейших людей, у которых я теперь так же хорошо себя чувствую, как в Орле, у вас. Целыми днями торчу там» [6] Фатов Н. Н. Молодые годы Леонида Андреева. М.: Земля и фабрика, 1924. С. 115. . С семейством Велигорских, тоже недавних орловцев, его познакомил, очевидно, Павел Михайлович Велигорский. А может быть, его приятель доктор Филипп Александрович Добров, муж старшей сестры Велигорской — Елизаветы Михайловны.

Семья Добровых, сделавшаяся родной семьей Даниила, была дорога и его отцу. Еще до женитьбы, в одном из писем он признавался: семья Добровых «страшно много сделала для меня в нравственном отношении и до сих пор служит сильной и даже единственной поддержкой во всех горестях жизни. Короче сказать, не будь на свете этих Добровых, я или был бы на Хитровке, или на том свете…» [7] Литературный архив. Т. 5. М., 1960. С. 80.

Ухаживал Андреев за Александрой Михайловной долго, отношения их развивались непросто, а то и мучительно.

В 1898 году, летом, он опять в Царицыно, с Добровыми. Счастливое лето кончилось быстро. «Вот уже более года как я… ни с кем почти из своих знакомых не виделся (исключая опять-таки той особы, с которой в то или иное время я спрягаю любовь). С переезда же в Москву из Царицыно (sic!) я перестал спрягать и любовь и два уже с лишним месяца провожу время дома, или в суде, или в трактире. Пишу отчеты и рассказы» [8] Фатов Н. Н. Указ. соч. С. 164. , — сообщал он в Орел.

Работа, трактиры, метанья. Лето кончилось разрывом.

В письме в Нижний к ее брату Петру Михайловичу Андреев доверительно делился переживаниями: «Не знаю, что думает и чувствует Алек<���сандра>Михайловна. Я же думаю и чувствую, что отдавши сердце, не легко взять его обратно… Как никак, а больно» [9] Баранов В. Время — мысль — образ: Статьи о советской литературе. Горький, 1973. С. 140. .

В начале следующего года, поддавшись уговорам, он лег в клинику: лечиться от «нейрастении». Александра Михайловна навещала его тайком от матери. Они помирились. В рассказе «Жили — были» Леонид Андреев описал эти посещения: «К нему приходила высокая девушка со скромно опущенными глазами и легкими, уверенными движениями. Стройная и изящная в своем черном платье, она быстро проходила коридор, садилась у изголовья больного… и просиживала от двух ровно до четырех».

Жених, неустроенный, неуравновешенный, страдал припадками меланхолии, бывали запои. Недовольство, тревоги Евфросиньи Варфоломеевны понятны. Леонид Андреев делал успехи — в 1901 году у него вышла первая книжка рассказов, о которой стали писать, говорить, — но это ее не поколебало.

Венчание состоялось в половине шестого 10 февраля 1902 года в церкви Николая Явленного на Арбате.

В заснеженной Москве было неспокойно. «Анархия в самом воздухе… страшное возбуждение» [10] Горький и Леонид Андреев. Неизданная переписка. Литературное наследство. Т. 72. М.: Наука, 1965. С. 139. . В ночьна31 января у Андреева полиция провела обыск: искали письма Горького, на письма Пешкова внимания не обратили, но взяли с обысканного подписку о невыезде. Горькому он писал: «Плохая, друже, свадьба. Вчера пропал без вести мой брат (художник); вероятно сидит в Бутырках. Маминька моя воет.

…Центр города занят войсками и казаками; улицы оцеплены… Встретил я несколько черных и длинных, как гроба, карет под сильным конвоем казаков — и заплакал.

Тошно. А отложить свадьбу нельзя. Съехались со всех концов родственники, старики и старухи…»11

Поручителем при женихе был поручик Воронежского пехотного полка Михаил Александрович Добров. Невысокий, уже полнеющий, как все Добровы. В год рождения Даниила за устройство под Тамбовом тайной лаборатории, изготавливавшей бомбы, он был арестован и сослан в Иркутскую губернию. Видимо, слухи о его революционных занятиях и вызвали фантастические воспоминания Андрея Белого: «дом угловой, двухэтажный, кирпичный: здесь жил доктор Добров; тут сиживал я с Леонидом Андреевым, с Борисом Зайцевым; даже не знали, что можем на воздух взлететь: бомбы делали — под полом…» [11] Белый Л. Начало века. М.: Художественная литература, 1990. С. 120. Этот дом, в котором Даниил Андреев прожил большую часть жизни, не уцелел, — революционные бомбы, уже после смерти его обитателей, взорвались.

Александра Михайловна была моложе мужа на десять лет, ей исполнился двадцать один год. Все, кто знал ее, говорили и писали о ней если не восторженно, то с явной симпатией, называя юной и милой, веселой и нежной. Все свидетельствовали: «в семейной жизни Андреев был очень счастлив» [12] Телешов Н. Все проходит: Из литературных воспоминаний. М.: Никитинские субботники, 1927. С. 67. . Вересаев, человек и писатель не склонный к преувеличениям, заметил: «Лучшей писательской жены и подруги я не встречал» [13] Реквием. С. 153. . Горький запомнил ее «худенькой, хрупкой барышней с милыми ясными глазами», скромной и молчаливой. Говорил о ней как о редкой женщине с умным сердцем и любил называть «Дамой Шурой». В воспоминаниях он приписал себе авторство этого прозвища, нравившегося самой Александре Михайловне. На самом деле так прозвал ее едва начавший говорить сын, Вадим. Об этом она написала в дневнике.

Л. Н. Андреев и А. М. Андреева. 1902. Бутово

В свадебное путешествие, убегая из неспокойной Москвы, Андреевы отправились через Одессу в Крым. Там в Олеизе, у Горького, на просторной даче «Нюра» пробыли около месяца. Для Леонида Андреева годы, прожитые с Шурой, были счастьем — незамечаемым, недолгим. Годы, в которые он вкусил не только счастье, но и славу — стал одним из самых знаменитых русских писателей.