Наум Синдаловский - Пушкинский круг. Легенды и мифы

Итак, круг. Пушкинский круг. Точнее — Петербургский пушкинский круг. Еще раз подчеркнем, что речь в этой книге пойдет только о петербургском окружении Пушкина, о людях, так или иначе отмеченных петербургским городским фольклором. Этот круг и сегодня сохраняет тенденцию к расширению. По его периметру то и дело появляются новые объекты всеобщего внимания. Среди них не последнее место занимают памятники поэту — скульптурные, топонимические, мемориальные, письменные или какие-либо другие. О них мы тоже расскажем, но только в последней главе книги.

И наконец, пожалуй, самое главное. Если диаметр построенной нами условной расширяющейся геометрической конструкции постоянно увеличивается, то центр этого круга остается всегда неизменной и постоянной точкой. Заметим, что понятие «т о ч к а» в системе всемирной мифологии опять же имеет прямое отношение к нашей теме, то есть к фольклору. Не имеющая размера точка во всех культурах мира символизирует Высший Принцип, или вечную, неменяющуюся Абсолютную Первооснову, от которой все зависит и без которой нет никакого существования всего существующего. В нашем случае «Первооснова» — кровные, родовые корни, питающие Пушкина.

Отсюда, от этой точки, и начнем наше повествование о поэте Александре Сергеевиче Пушкине, о круге его друзей, приятелей и знакомых, о мифологии, сопутствовавшей всем им при жизни и продолжающей сопутствовать до сих пор.

Отец Александра Сергеевича Пушкина принадлежал к одной из древнейших дворянских фамилий России. Пушкин гордился, как об этом он сам не раз говорил, своим «шестисотлетним дворянством». Не будем забывать, что при Петре I, а это всего лишь за сто лет до описываемых нами событий, в России появились, говоря современным языком, «новые русские» с новыми, чаще всего европейскими, титулами — графы и бароны. Иметь такое пожалованное звание считалось почетно и даже модно. Однако это не было в чести у представителей старинных русских княжеских родов. Они не без основания говорили: «Родню умей счесть и отдай ей честь». Подразумевалось счесть, то есть сосчитать, можно только то, чего много, а вовсе не одно — два поколения.

Известен анекдот о том, как Пушкин понимал свое происхождение. На одном великосветском бале, на котором все были в расшитых золотом мундирах и только один Пушкин — во фраке, Николай I остановил его вопросом: «Ты кто такой?» — «Я — Пушкин», — ответил поэт. «Я не знаю, кто ты такой?» — повторил император. «Я — дворянин Пушкин». — «Вздор! Если бы ты был дворянином, ты бы явился в дворянском мундире, ты видишь, все в мундирах, ты один — во фраке».

В государственной бюрократической машине, фундаментом коей служила петровская Табель о рангах, мундир служил показателем чина, звания, без которого даже самый гениальный поэт официально находился ниже последнего писаря. Пушкин это остро чувствовал. Владимир Соллогуб вспоминал, что, когда при разъездах кричали «Карету Пушкина!» — «Какого Пушкина?» — «Сочинителя!», — Пушкин обижался. При всей гордости за свою литературную профессию на первое место он, все-таки, ставил древность рода. (Заметим, что именно за это Пушкина не жаловали московские литераторы, многие из них были выходцами из купеческого сословия и не могли похвастаться древностью своих родов. Их раздражал пушкинский аристократизм да еще в сочетании с литературной профессией.) Жена московского друга Пушкина Вера Александровна Нащокина вспоминала, как после помолвки овдовевшей Натальи Николаевны с Ланским начальник московской артиллерии барон Врангель поинтересовался у нее, за кого выходит замуж Пушкина, и, узнав, что за генерала Ланского, удовлетворенно сказал: «Молодец, хвалю ее за это! По крайней мере, муж — генерал, а не какой-то там Пушкин, человек без имени и положения».

Род Пушкиных ведется от некоего Радши, или Рачи, еще во времена князя Александра Невского приехавшего в Россию из Славонии. В XIII веке такое название носили хорватские земли, расположенные в междуречье Дравы, Дуная и Савы. С XVI века название стало официальным. В надписи под гербом Пушкиных эти земли называются Семиградскими: «Изъ Семиградской земли выехалъ знатной славянской фамилш Мужъ честенъ Радша». Кстати, рисунок герба включает в себя изображение княжеской шапки на алой подушке, поднятую вверх руку с мечом и одноглавого орла с мечом и державой в когтях. Все, согласно русской геральдической символике, говорит о знатном славянском происхождении обладателей герба.

Здесь надо сказать об одной особенности пушкинской родословной, которой исследователи не всегда придают должное значение. Дело в том, что Радша волею судьбы оказался предком Пушкиных по обеим линиям: и отцовской, и материнской. Предок Пушкина в шестнадцатом колене стольник Петр Петрович Пушкин, живший в 1644–1692 годах, имел двух сыновей. Старший, каптенармус Преображенского полка Александр Петрович, женатый на Евдокии Ивановне Головиной, стал прадедом Пушкина по отцу, а младший Федор Петрович взял в жены Ксению Ивановну Кореневу и стал предком Пушкина по материнской линии.

Среди более или менее знаменитых русских фамилий, перечисленных Пушкиным в «Автобиографии», которые пошли от этого Радши, некогда избравшего новую родину, есть и такие широко известные имена, как Мусины-Пушкины, Бутурлины, Мятлевы, Кологривовы. Фамилия же самого Пушкина, которая, как пишет сам Александр Сергеевич, «встречается поминутно в нашей истории», не раз упоминалась летописцем нового времени Карамзиным в его многотомной «Истории государства Российского».

Интересно отметить, что и сам Радша имел богатую и древнюю родословную. Только упоминание его далеких предков, а значит, и предков Пушкина — это увлекательнейший экскурс в историю Российского государства. Исследователи считают, что предком поэта в 31 колене был сам легендарный Рюрик, а в 22 колене — основатель Москвы Юрий Долгорукий. Предком поэта по прямой линии являлся Александр Невский. Родней Пушкину приходятся спасители России от иностранных интервенций Дмитрий Пожарский и Михаил Кутузов. Предки Пушкина были известны во времена Ивана Грозного. Четверо Пушкиных подписались под грамотой об избрании на царство Романовых. Служили Пушкины и при Петре I.

Письменные свидетельства о фамилии Пушкиных впервые появляются в XV веке. Тогда под этой фамилией был записан дворянин Константин Пушкин, младший сын некоего Григория Александровича по прозвищу «Пушка», принадлежавшего в свою очередь к седьмому колену от основателя рода легендарного Радши.