Владимир Гаков - Четыре путешествия на машине времени (Научная фантастика и ее предвидения)

Вот и тянутся во времени тонкие нити, зыбкие, почти неощутимые. Информация из грядущих столетий поступает скудно, нерегулярно — порой мысль, заплутавшись в коридорах времени, может и потускнеть, и даже исказиться до неузнаваемости. Неясные блики — вот все, что удается рассмотреть самым прозорливым. Потому-то не всегда точно угадывают те, кто настроил антены своего воображения на прием сигналов из будущего, — писатели-фантасты. И озарения в их книгах чередуются с конфузами, а смелые догадки соседствуют с наивными "прожектами", которые вызывают ироническую улыбку. И не удивительно, что на предвидения фантастов обращают так мало внимания.

И все-таки будущее сигналит нам.

И поймать сигнал, как бы слаб он ни был, способен не всякий, а лишь тот, кто слушает. Пишущие фантастику ненасытны в своем любопытстве, странном желании всматриваться в несуществующее; и фантазия, это "качество величайшей ценности", гонит их дальше и дальше за границы изведанного. Странное желание дает странный результат: временами фантастам случается угадать. Провидеть…

В повести братьев Стругацких "Попытка к бегству" есть такой эпизод. Земляне коммунистического будущего встречаются на одной из планет с цивилизацией, еще прозябающей в нищете и угнетении. В том числе нищете и угнетении духа. "И все-таки я доволен, — говорит один из наших далеких потомков. — В этом мире царит средневековье, это совершенно очевидно… Но уже теперь здесь есть люди, которые желают странного. Как это прекрасно — человек, который желает странного!"

…Тоже ведь странное желание — отправиться вопреки обыкновению на запад, чтобы отыскать новую дорогу в Индию. А если бы не повезло, не попалась бы на пути Америка? Но редкостное везение открывать новые континенты судьба дарит только таким — первопроходцам, "желающим странного".

В современной терминологии различают футурологию (как конкретный социально-исторический феномен, возникший в середине нашего столетия в буржуазном обществе и представляющий собой скорее ответвление обществоведения, определенный социальный заказ, нежели собственно науку) и прогностику.

Индивидуальные показатели колеблются от 0,8 (у известного изобретателя Чарлза Кеттеринга, которому принадлежат слова: "Сфера моих интересов — будущее, ибо остаток моих дней я намерен провести именно там") до абсолютного нуля — буквально: 0,000(0) — у Генри Форда, которого не обвинишь в косности.

А вот образное сравнение писателя-фантаста Дмитрия Биленкина: "По-моему, дело, скорей, выглядит так: если уподобить интеллект машине, то знание — это топливо, логика — передаточные шестерни, а воображение — мотор. Все одинаково важно, поскольку одно без другого работать не может". Что тут добавишь?..

Частичные попытки, впрочем, предпринимались. Например, в 1969 году сотрудница библиотеки конгресса США Нэнси Гамарра опубликовала любопытный доклад, распространенный в качестве справочного пособия: "Ошибочные предсказания и отрицательные заключения экспертов, касающиеся сфер исследовательской деятельности, территориальной экспансии, научного и технического развития". Широкую панораму "затмения светил" нарисовал Артур Кларк в своей книге "Черты будущего". Ну и, наконец, популярные журналы — обычные поставщики подобной "пестрой смеси"…

Романтик романтика заметил. В февральском номере за 1927 год Гернсбек посвятил Годдарду редакционную статью; в ней воздавалось должное упрямцу-инженеру. Редактор научно-фантастического журнала оказался прозорливее своих коллег из журналов специальных: "Подобно тому, как ранее специалисты с пренебрежением отвергали летательные аппараты, сейчас отвергается идея космического полета"! Если когда-то создадут Музей науки, в нем нужно зарезервировать место и для этого номера "Удивительных историй".

О том, что на открытие объемной голографии лауреата Ленинской премии Юрия Денисюка натолкнул рассказ Ефремова, известно, пожалуй, всем любителям фантастики. Но вот в одном из номеров журнала "Известия АН СССР. Серия биологическая" за 1963 год академик В. В. Парии с соавтором замечают, что проблема анабиоза получила наиболее подробное освещение не в научнойлитературе, а в произведениях фантастики. И сколько еще таких примеров!..

На Востоке же "полеты" продолжались. Первым, кто поднялся в воздух с помощью прирученных орлов, привязанных к паланкину, был царь Кей-Кавус, герой поэмы классика персидской и таджикской литературы Фирдоуси "Шахнаме", написанной в X–XI веках. Об этом эпизоде в поэме сообщается вскользь, но вот любопытная деталь: "Вскоре дивы вновь совратили Кавуса с истинного пути и надоумили его подняться в небо, дабы познать тайны мироздания". Все указано точно: и что за импульс двигал смельчаком, и насколько греховным и злонамеренным было такое желание.

Есть основания предполагать, что она фигурировала в качестве "вещественного даказательства: " на последующем процессе над матерью самого Кеплера, обвиненной в колдовстве…

Журнал "Вокруг света" уже через год опубликовал роман в своем "научном приложении" (как статью, анонимно!).

"Правда в романе "Необыкновенные приключения русского ученого" (1899) Ле Фор и Графиньи описали "пушку" природную: лунная экспедиция стартует к Луне в снаряде, выпущенном из жерла действующего вулкана Котопахи в Южной Америке…

Так, по крайней мере, казалось до последнего времени. Но вот в одном из интервью известный советский конструктор, член-корреспондент Академии наук СССР Б. В. Раушенбах сослался наряду с книгами Жюля Верна и на сочинение Эро, также, по словам ученого, определившее его судьбу.

3абавно, но в русской литературе первым упомянул "спутник"… Федор Михайлович Достоевский! В разговоре Ивана Карамазова с чертом есть такая фраза: "Что станется в пространстве с топором?.. Если куда попадет подальше, то примется, я думаю, летать вокруг Земли, сам не зная зачем, в виде спутника".

У французского писателя вообще оказалась необычно "легкая рука" на негуманоидных пришельцев. В позднем романе "Смерть Земли" (1910) он рисует впечатляющую картину того, как занесенная из космоса особая ферромагнитная жизнь в конце концов эволюционирует и вытесняет земную органику…

Личная судьба ранних пионеров космонавтики сложилась по-разному, Кондратюк погиб в 1942 году в рядах ополчения под Москвой, а Тихонравов строил "катюши". И в те же годы фон Браун и Оберт работали в Пенемюнде, готовили для Гитлера снаряды-ракеты "фау" — об этом тоже нужно помнить…