Вольф Шмид - Проза как поэзия. Пушкин, Достоевский, Чехов, авангард

Бахтин M. M. Проблемы поэтики Достоевского. 3–е изд. М., 1979. С. 245— 265.

Там же. С. 257.

Там же. С. 264.

Там же. С. 256.

Обсуждая наблюдения В. Виноградова над преобладанием в повествовательном сказе «Двойника» моторных образов и повторяемой регистрации малейших движений героя, Бахтин приходит к выводу, что рассказчик «словно прикован к своему герою» и что у него нет «какой‑то устойчивой позиции вовне», «нет необходимой перспективы для художественно завершающего охвата образа героя» (Бахтин М. И. П роблемы поэтики Достоевского. С. 262). Позицию рассказчика можно, однако, определить совсем по–другому: находясь как бы внутри героя, рассказчик в то же время, своей иронией завершая образ героя, занимает позицию крайней вненаходимости. Из этого несогласия явствует, что следует различить разные уровни, на которых может выступать оппозиция находимостей. По крайней мере надо различать пространственный уровень, с одной стороны, и этический, с другой, при чем позиции, занимаемые рассказчиком на этих уровнях, могут и не совпадать.

Волошинов В. Н. М арксизм и философия языка. Основные проблемы социологического метода в науке о языке. Л, 1929. 2–ое изд. 1930; перепеч.: Den Haag, 1972.

Там же. C. 112.

Там же. С. 114.

Там же. С. 121.

Там же. С. 134.

Более подробно см.: Schmid W. Der Textaufbau in den Erzählungen Dostoevskijs. S. 62—66; его же Eine Antwort an die Kritiker. S. 315—316.

Волошинов В. Н. М арксизм и философия языка. С. 119.

Там же. С. 156—157.

Там же С. 157.

См., напр.: Weber S. М. Der Einschnitt. Zur Aktualität Voiošinovs // Vološinov V. N. Marxismus und Sprachphilosophie. Frankfurt а. М., 1975. S. 42; McHale В. Free Indirect Discourse. P. 281.

Бахтин М. М. А втор и герой в эстетической деятельности. С. 177.

Бахтин М. М. С лово в романе // Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. С. 72—233.

Там же. С. 118.

Там же. С. 138.

См., напр., Бахтин М. М. С лово в романе. С. 121.

Там же. С. 133.

Там же.

За последние годы не раз оспаривалась неумолимо радикальная бахтинская дихотомия между монологической многозначностью поэтического текста и диалогической многоголосостью повествовательной прозы. Все попытки, однако, расширить многоголосость и на область поэзии, причем обычно указывается на разные в своем роде явления, например на прозаические структуры Некрасова или же на интертекстуальность авангардной лирики, принципиально обречены на провал. Категории Бахтина не описательные, а идеальные. Они относятся не к конструктивным приемам, а к конститутивным жанровым началам.

Bally Ch. Figures de pensée et formes linguistiques // Germanisch‑romanische Monatsschrift. Bd. VI. 1914. S. 405-422, 456-470.

Kalepky Th. Zur französischen Syntax; его же Zum «style indirect libre» («Verschieierte Rede»).

Lorck É. Die «erlebte Rede».

«Einfühlung des Dichters in die Geschöpfe seiner Phantasie, die Identifizierung mit ihnen» (Lerch G. Die uneigentliche direkte Rede. S. 108).

Günther W. Probleme der Rededarstellung: Untersuchungen zur direkten, indirekten und «erlebten» Rede im Deutschen, Französischen und Italienischen. Marburg, 1928. S. 83—91.

Lerch E. Ursprung und Bedeutung der sogenannten «erlebten Rede» («Rede als Tatsache»). S. 469—471.

Недаром Чехов, ведущий представитель русской прозы «от Достоевского до Белого», ни одним словом не упоминается ни Бахтиным, ни Волошиновым.

Бахтин М. М. А втор и герой в эстетической деятельности. С. 176. Петер Альберг Йензен вполне основанно понимает эти слова как характеристику поэтики Чехова (Jensen Р. A. Der Text als Teil der Welt. Vsevolod Ivanovs Erzählung «Farbige Winde» // Mythos in der slawischen Moderne / Ed. W. Schmid. Wien, 1987. S. 293—325).

См.: Чудаков А. П. П оэтика Чехова. М., 1971. С. 61—87.

Бахтин М. М. А втор и герой в эстетической деятельности. С. 176.

Настоящая работа представляет собой дополненный русский вариант статьи «Äquivalenzen in erzählender Prosa. Mit Beispielen aus Novellen Anton Čechovs», опубликованной в моей книге: Schmid W. Ornamentales Erzählen in der russischen Modeme. Čechov — Babel’— Zamjatin. Frankfurt a. M., 1992. S. 29—71.

Шкловский В. Б. A. П. Чехов II Шкловский В. Б. Повести о прозе: Размышления и разборы. М., 1966. Т. 2. С. 349. Вариант этой центральной теоремы сюжетосложения Шкловского, обобщающей результаты анализа рассказа «Толстый и тонкий», находится в замечаниях о «Метафоре и сюжете»: «Задачей художественного произведения является передача жизни через создание таких сцеплений и выявление таких противоположностей, которые выясняют сущность предмета» (Там же. Т. 1. С. 86).

Показательно, что А. П. Чудаков свой известный тезис о принципе «случайностности» у Чехова ( Чудаков А. П. П оэтика Чехова. М., 1971) позднее исправил, допуская сосуществующий принцип, придающий мотивам, отобранным — казалось бы — совсем случайно, «поэтическую необходимость» ( Чудаков А Я. Проблема целостного анализа художественной системы: О двух моделях мира писателя // Славянские литературы. VII международный съезд славистов. М., 1973. С. 79—98; его же. Мир Чехова. Возникновение и утверждение. М., 1986. С. 192—193).

Jakobson R. О. Linguistics and Poetics I I Style in Language / Ed. Th. A. Sebeok. Cambridge (Mass.), 1960. P. 350—377. Решающее определение гласит в оригинале: «What is the empirical linguistic criterion of the poetic function? […] The poetic function projects the principle of equivalence from the axis of selection into the axis of combination. Equivalence is promoted to the constitutive device of the sequence» (p. 358, курсив в оригинале).

«…the set ( Einstellung ) toward the message as such, focus on the message for its own sake» (Там же. P. 356).

Якобсон P. О., Поморска К. Беседы I I Jakobson R. O. Selected Writings. Vol. 8. Berlin, 1988. P. 523.

Там же.

Полная идентичность элементов, т. е. идентичность элементов в отношении всех заданных текстом признаков, эквивалентностью не является. Поэтому лейтмотивы, основывающиеся на полном повторе мотива, а не на его вариации, не принадлежат к проявлениям эквивалентности. — Вопреки предложению Яна ван дер Энга, предусматривающего четыре типа эквивалентности (которая носит у него название «оппозиция»), а именно 1) «аналогии», 2) «параллелизмы», 3) «антитезы» и 4) «вариации» (van der Eng J. The Dynamic and Complex Structure of a Narrative Text // van der Eng J. et al. On the Theory of Descriptive Poetics: Anton P. Chekhov as Story‑Teller and Playwright. Lisse, 1978. P. 44—58), мы придерживаемся, прежде всего по причине большей операциональности, бинарной типологии, которая, впрочем, оправдана дихотомией идентичности/неидентичности элементов по отношению к признакам. Типы 1 и 4 ван дер Энга являются вариантами сходства, типы 2 и 3 — оппозиции. В действительности можно было бы различать еще более, чем четыре типа эквивалентности. Показательно, что ван дер Энг в более ранней работе исходил из существования шести типов (van der Eng J. Прием: центральный фактор семантического построения повествовательного текста // Structure of Texts and Semiotics of Culture / Ed. J. van der Eng; M. Grygar. ’s‑Gravenhage, 1973. P. 43).