Ольга Кафанова - Тургенев, Флобер и Жорж Санд: межкультурный полилог

Но, пожалуй, главный вопрос, который обсуждали Флобер и Жорж Санд, была проблема соотношения субъективного и объективного в искусстве. Как преодолеть разрыв между объективной, бесстрастной манерой повествования, свойственной Флоберу, и романтической субъективностью Жорж Санд? Санд выражала свое искреннее недоумение в письме к Флоберу в декабре 1866 г.: „Ничего не вкладывать из своего сердца в то, что пишешь? Я совсем не понимаю, совсем ничего. <���…> Разве можно отделить свой ум от сердца, разве это нечто отличное? Разве само ощущение может себя ограничить <���…>. Наконец, не высказываться полностью в своем сочинении мне кажется так же невозможно, как плакать с помощью чего-то другого, нежели глаза и думать с помощью чего-то другого, нежели мозг“ [10] Gustave Flaubert — George Sand . Correspondance . P. 107. . Флобер пытался объяснить, что он неправильно выразился, что он имел в виду научность и безличность искусства, спрятанность личности автора. Но противоречие оставалось.

Ответ на этот вопрос дал своим творчеством Тургенев. Он примирил, казалось бы, непримиримое. Русский писатель продемонстрировал, что можно выказывать свое сочувствие (сердце) к изображаемому, чего так недоставало Санд в сочинениях Флобера, и в то же время оставаться на почве реальности и эстетизма, что так ценил Флобер. Одни и те же произведения Тургенева вызывали единодушный восторг обоих, они даже пользовались одинаковой лексикой для его выражения: глаголом dйvorer (проглотить), эпитетами charmant (очаровательный), beau (прекрасный), chef-d-œuvre.

Флобер был более избирательным, он отдавал предпочтение лиро-драматическому, суггестивному таланту Тургенева. Жорж Санд также очень высоко оценила психологические повести, которыми восхищался ее младший друг („Стук… стук… стук…“, „Несчастная“, „Степной дворянин“). Приведем один пример. 1 сентября 1873 г. она сообщила Тургеневу, что „на одном дыхании“ прочла „Вешние воды“, который она назвала „восхитительным романом“. „Как очаровательна Джема, — писала Санд, — но, как неотразима и госпожа Полозова, и как ее прощаешь, несмотря на то, что ее проклинаешь. Вы обладаете таким великим искусством, которое все видит и все чувствует, что невозможно ненавидеть никого из ваших персонажей, находишься среди них, как в саду, залитом солнцем, вынужденный все принять и признать, что все прекрасно, когда там есть свет“ [11] Sand George. Correspondance. Textes édités, annotés par Georges Lubin, T. XXIII. Paris, 1989. P. 566. .

Флобер оставил созвучный отзыв, но окрашенный „мужской“ точкой зрения. „„Вешние воды“ <���…> взволновали меня, растрогали и как-то смутно размягчили“, — писал он Тургеневу 2 августа 1873 г. Это — история каждого из нас, увы! Краснеешь за самого себя. Что за человечек мой друг Тургенев, что за человек! <���…> Да, вот воистину повесть о любви, каких немного. Вы хорошо знаете жизнь, дорогой друг, и умеете рассказать то, что знаете, а это встречается еще реже» [12] Гюстав Флобер о литературе, искусстве, писательском труде. С. 127. .

Однако, в отличие от Флобера, Жорж Санд понравились и эпические произведения Тургенева — романы «Рудин», «Отцы и дети», а также «Записки охотника». Будучи автором цикла сельских повестей и романов, где она впервые в европейской литературе показала крестьянина, как личность, обладающую богатым внутренним миром, Санд почувствовала в Тургеневе своего единомышленника. Об этом свидетельствует ее статья, опубликованная в газете «Temps» 1872 г., где были такие слова:

«Я была под обаянием обширной галереи портретов с натуры, которую вы опубликовали под названием „Записки русского помещика“. Какая мастерская кисть! Их как будто действительно видишь, слышишь, знаешь — всех этих крестьян с севера, — еще крепостных в ту пору, когда вы писали вашу книгу, и всех этих деревенских жителей — мещан и дворян, с которыми вам достаточно минутной встречи и обмена немногими словами, чтобы набросать красочные образы, полные трепета жизни! Никто в этом не сравняется с вами. <���…> Вы вводите нас в совершенно новый мир, и никакой исторический памятник не может открыть нам Россию так, как эти люди, столь глубоко изученные, и эти нравы, столь метко схваченные вами. И при этом — такая трогательная благожелательность, которая, видимо, совершенно не свойственна другим поэтам и романистам вашей культуры. Они еще варвары, несмотря на свой талант; и драмы их отличаются холодной и насмешливой жестокостью. А у вас все совсем иначе. У вас жалость и глубокое уважение к любому человеческому существу, в каких бы лохмотьях оно ни ходило и как бы ни было угнетено. На то вы и реалист, чтобы все замечать, и поэт, чтобы все облагородить, и человек большого сердца, чтобы все понять и всем сочувствовать» [13] Санд Жорж. Пьер Боннен. Г-ну Ивану Тургеневу // Санд Жорж. Собр. соч.: В 9-ти т. Т. 8. Л., 1974. С. 691– 692. .

Наконец, последний восторженный отзыв Жорж Санд оставила о главной героине повести «Живые мощи», которую она прочла в 1874 г., незадолго до своей кончины, во французском переводе («Reliques vivantes»). «Что за шедевр ваша Лукерья! — писала она Тургеневу 13 апреля 1874 г. — Какая душа и какая глубина в правде! И какой простой и восхитительный язык! — Все должны учиться у вас, не исключая даже великого ламы В.<���иктора> Г.<���юго> <���…>» [14] Sand George. Correspondance . Textes réunis, classes et annotés par Georges Lubin. Paris, 1990. T. XXIV. P. 24 . Жорж Санд поставила Тургенева выше всех современных ей французских писателей.

Таким образом, каждый из участников этого межкультурного полилога выполнял свои функции: Жорж Санд — являлась образцом гармоничной личности; Тургенев — был «гением гармонии и меры» в творчестве; наконец, Флобер выступал организатором полемического дискурса. Все трое выступали в нем как критики, теоретики искусства, культурологи. Изучение только небольшого фрагмента этого межкультурного полилога позволяет более выпукло и глубинно выявить не утратившие и сейчас актуальности проблемы понимания сущности творчества, взаимоотношений писателя и читателя, соотношения идеального и реального в искусстве. За рамками нашего исследования остается еще много интересных сюжетов.

Gustave Flaubert — George Sand. Correspondance. Texte édité, préfacé et annoté par Alphonse Jacobs. Paris, Flammarion, 1981, p. 47.

Ibid .

Ibid . P. 50.

Ibid. P. 84.

Тургенев И.С. Полн. собр. соч.: В 28 т. Письма: В 13 т. Т. 8. М.; Л., 1964. С. 189.

Там же. Т. 10. С. 441.

Gustave Flaubert — George Sand. Correspondance. P. 101–102.

Тургенев И.С. Полн. собр. соч. Письма. Т. 10. С. 276.

Флобер Г. Собр. соч.: В 5 т. Т. 5. М., 1956. С. 399.