Мередит Маран - Зачем мы пишем

Наконец, в 2006 году мы продали книгу за очень маленький аванс. Моя прибыль катастрофически падала — и это при наличии одной вышедшей и еще двух написанных книг. Издатель, купивший право на «Слонов», думал, что это тихая, хорошая книга. Маленькая книга. Но независимые продавцы решили иначе. Исключительно благодаря им «Слоны» не провалились. Когда покупатели заходили к ним в магазины, они просто навязывали им мою книгу. Независимые книжные магазины выбрали ее книгой года. Благодаря абсолютной силе этих небольших независимых лавок, большие сети были вынуждены купить «Слонов». Через три или четыре месяца после выходя роман попал в список бестселлеров по версии New York Times. Мой друг, увидевший меня тогда, заметил, что выглядела я контуженной. И именно так я себя и чувствовала.

Самым тяжелым временем за всю мою литературную жизнь стала работа над «Домом обезьян». До выхода романа в свет ощущаешь свободу: никто не знает, кто ты такая, и ничего от тебя не ожидает. Я никогда не ожидала, что книга «Воды слонам!» будет иметь такой успех, но он был, а я двигалась дальше, уже понимая, что множество людей прочитают следующую книгу. Мне нужно было найти способ не думать об этом, поскольку сама мысль вызывала не только радость, но и страх. Я уже на своей шкуре испытала, что такое участвовать во многих публичных мероприятиях, посвященных «Слонам».

Мне необходимо сойти с этого пути, думала я, остаться наедине с собой и притвориться, что никто обо мне никогда не слышал. Мне необходимо открыть файл, пройти сквозь портал и попасть в свой параллельный мир. И не думать со страхом, как примут мою книгу будущие читатели. Мне пришлось отказаться от многих приглашений, поэтому я чувствовала себя виноватой. Но я не умею, не могу и не хочу путешествовать по стране с одной книгой и в то же самое время писать другую. В моей голове есть место лишь для одного воображаемого мира.

Более того, в книгоиздательском бизнесе, как, собственно, и в остальном деловом мире, слишком много злорадства. Я предполагала, что некоторые люди начнут охотиться за мной, и оказалась права. Разумеется, на мою книгу разместили рецензию в New York Times — это была отвратительная критика, носившая почти личный характер.

Сейчас уже нет никакого давления. Я дописала книгу и выжила. И будь я проклята, если не горжусь ею.

Есть очень хорошие, очень успешные авторы «женской литературы», но я себя к ним не отношу. Думаю, происходит вот что: если вы женщина и вы пишете романы с женскими персонажами, книжная отрасль стремится повесить на вас ярлык; если вы не будете осторожны, то вам пришлепнут розовую обложку, с которой ни один мужчина не засветится в метро. Почему я должна сбрасывать со счетов мужскую аудиторию? Я хочу, чтобы и мужчины, и женщины знали, что могут выбрать мои книги.

Я чувствовала — и вполне справедливо, — что после выхода «Уроков верховой езды» на меня навесили ярлык автора, пишущего для женщин. А ярлыки я ненавижу сильнее всего на свете. Поэтому я намеренно писала «Слонов» как книгу, которую будет сложно отнести к какому-либо жанру. Если повествование ведется от лица девяностотрехлетнего мужчины, то критикам придется постараться навесить на роман ярлык «женской прозы». Знаете что? Я считаю, это помогло.

Я немного суеверна. Как я уже сказала, все, что я делаю в процессе написания книги, напоминает ритуальный танец. После того как я проверю почту, я наливаю еще чашку чая. Потом снова проверяю почту. Затем отключаю интернет и открываю файл. На самом деле я не просто отключаю интернет, а полностью блокирую его с помощью специального приложения Freedom. Конечно, я давно выяснила, как прорваться сквозь эту блокаду, поэтому в моменты настоящего отчаяния я прошу своего многострадального мужа поменять пароль сети и не давать мне новый до конца дня. Какого-то английского писателя — то ли Троллопа, то ли Стивенсона — экономка приковывала цепью к рабочему столу под строгим приказом не выпускать его до установленного времени, несмотря на все просьбы и угрозы. Очень напоминает мою ситуацию.

Я тщательно привожу в порядок свой кабинет, прежде чем приступаю к следующей книге. Может быть, уже довольно ритуальных движений? Не дождетесь! У меня есть коллекция ярких камней и золотая подкова; каждый раз перед началом новой работы я должна сначала положить правильно подкову, а потом разложить камни внутри ее, пока не почувствую, что все выглядит так, как надо. Я не трогаю эту инсталляцию до окончательного завершения книги. Если я ощущаю необходимость изменить расположение камней, пока я пишу, то это симптом приближающегося ступора.

Еще одно: я никогда не уничтожаю то, что пишу. Если я знаю, что надо попрощаться с каким-то параграфом, какой-то страницей, главой или эпизодом, то я не стираю ни слова, а помещаю выброшенный текст в отдельный файл, названный мною «Неиспользованное». Файл совершенно неприкосновенен. Никогда ничего из него не удаляю. Я рассказала про маленькие ментальные опоры, позволяющие мне избавиться от хлама. А очистить рабочее место и привести в порядок душу — значит, уже полдела сделано.

Сара Груэн делится профессиональным опытом с коллегами

• Планировать, продумывать сюжет, исследовать — все это отлично. Но советую не думать о том, как и что вы будете писать. Просто пишите!

• Решиться открыть вчерашний файл — одна из самых тяжелых минут для писателя. Но в этом и заключается его работа: превратить нестройное собрание вчерашних каракуль в завтрашнюю книгу.

• Тяжело найти время для сочинительства, особенно когда есть работа, дети, муж и домашние обязанности. Скажите людям, которые вас любят, что ваше писательское время священно. Даже если вы отвели для работы всего два часа в воскресенье, используйте это время.

В чем исключительность Дженнифер Иган? Обозреватель New York Times в рецензии на роман «Цитадель» (The Keep, 2006) попытался исследовать природу ее феномена: