Мередит Маран - Зачем мы пишем

В это время мне случилось обедать с поэтессой Мартой Коллинз. Пока мы разговаривали, как-то всплыла тема моей заявки и отсутствующей рекомендации, на что она ответила: «Я дам рекомендацию». Я сказала: «Все равно я не получу Бантинг», но она отправилась прямо в дирекцию университета и сказала, что она мой второй рекомендатель. И той осенью я стала членом Бантингского института в Рэдклиффе.

Первым моим днем был понедельник. Я помню, как все сидели в кругу, представлялись, и, когда очередь дошла до меня, я представилась как «будущий писатель», на что одна женщина стала возражать и делала это до тех пор, пока я, наконец, не признала себя настоящим писателем. Там царила такая благожелательная атмосфера ожидания, что к пятнице я решила написать роман. Помню, как писала первую строку романа, который потом стал «Типичным американцем». Вижу, как печатают пальцы: «Это американская история».

Мной начали интересоваться агенты, в основном узнававшие обо мне по опубликованным рассказам; я писала им всем, что свяжусь с ними, когда у меня будет роман, и завела специальный файл с их именами. Завершив роман, я открыла этот файл и разослала агентам свой текст. К моему удивлению, он всем понравился. Я выбрала агента, который затем нашел несколько заинтересованных издательств, и мы продали книгу Сеймуру Лоуренсу из Houghton Mifflin. Все казалось невероятным. Если честно, я до сих пор не могу в это поверить.

У меня уже был ребенок, и я знала, что для работы придется искать какое-то помещение вне дома, — кстати, именно это я рекомендую сделать молодым матерям, пытающимся писать. Поскольку я получила довольно большой аванс, мне удалось приобрести маленький офис. Какое это удовольствие! Когда я зашла в него впервые, то подумала: вот и я стала постоянным обитателем литературного мира.

Мой путь к успеху совершенно необыкновенный. Я невероятно благодарна за все, что со мной произошло, что мне помогли найти мое место в литературном процессе. Теперь я имею возможность писать и ужасно боюсь за других писателей.

У меня такое чувство, будто в самый последний момент я успела запрыгнуть в лодку, уже отчалившую от пристани. Конечно, в мультикультурном пространстве огромное множество проблем, но мой пример свидетельствует, что даже те, кто никогда не мог стать писателем в силу своего происхождения и воспитания, теперь пишут книги. Это может здорово поменять мир.

Я продолжила жить в своем маленьком заколдованном пространстве, куда входили замечательное издательство Knopf и мой потрясающий редактор Энн Клоуз. Я пошла на огромный риск, занявшись сочинительством книг и превратив это в дело своей жизни, но мой дом, мои близкие всегда находились рядом и поддерживали меня на каждом шагу.

Я даже не представляла, что издательский процесс настолько сложен. В этом вопросе я, конечно, была полной невеждой, пока мои собственные интересы не пересеклись с книгоиздательским бизнесом, с распространением и продажей книг. Я не знала, каким тиражом продавались мои книги — это никак не входило в круг моих жизненных интересов. Честно говоря, для меня это до сих пор большая загадка, хотя в общем в ситуации я уже разбираюсь лучше, чем раньше. Могут ли молодые люди позволить себе подобную невинность? Я знаю, что литературный процесс — то дело, в котором мы все участвуем, — слишком уязвим и хрупок на фоне господствующей ситуации. Поэтому каждый, кому небезразличен писательский труд, должен стать большим реалистом, чем был в прошлом.

Есть одно обстоятельство, которое неизбежно отсекает многих хороших писателей в самом начале их творчества, — это невозможность получить предварительный гонорар или грант, на который можно было бы жить. Не хочу сказать, что писатели переведутся, но намечается определенная тенденция: вперед выбьются одаренные авторы, имеющие хорошие средства к существованию. Сегодня одного таланта мало. Кому-то, может быть, удастся создать одну или несколько книг, но не больше. Мы легко можем наблюдать подобные процессы на примере формирования правящих кругов и других элитарных сообществ; это можно назвать социальной штангой, когда люди с большим материальным достатком без труда добиваются успеха, выходцам из непредставительных групп может лишь неожиданно повезти, а в середине — пустота, которую никто не может заполнить. Мне — как человеку, который никогда без посторонней помощи не смог бы стать писателем, — невыносимо видеть эту социальную несправедливость.

Я приветствую и поддерживаю любое усилие, направленное на то, чтобы литературное творчество оставалось живым делом всех талантливых людей. Мы не должны допустить, чтобы этот процесс угас. Нам, писателям, надо разъяснять всем читателям, что книги обогащают их жизнь; надо поддерживать авторов, чтобы они продолжали создавать книги, потому что они помогают людям жить. Кризис чтения в современном обществе должен мобилизовать писателей, им следует направить весь свой талант на то, чтобы говорить правду. Конечно, это не решит наши проблемы, но все лучше, чем ничего.

Гиш Чжень делится профессиональным опытом с коллегами

• Литературное творчество — нелепый способ заработать. Если вы пишете, то и пишите — делайте это не из-за денег, а ради иного, более глубокого удовлетворения.

• Читателям интересно, что происходит в других уголках мира, потому что сквозь призму мировых событий мы сможем понять происходящее у нас. Писательский труд интернационален по сути, а сами писатели представляют собой международное сообщество. И важно об этом помнить.

Его книги пользуются невероятным успехом — на сегодняшний день у него четыре бестселлера; его документальный фильм потрясает до глубины души — фильм «Рестрепо» стал номинантом «Оскара» и получил Большой приз на кинофестивале «Сандэнс» [56] «Сандэнс» — национальный американский кинофестиваль независимого кино; проводится в конце января каждого года в Парк-Сити (штат Юта); основан в 1981 году Робертом Редфордом; назван в честь сыгранного им героя фильма «Буч Кэссиди и Сандэнс Кид». в 2010 году. Однако не имеет никакого значения, сколько еще книг он напишет и сколько фильмов снимет, — Себастьян Юнгер навсегда останется в памяти читателя и зрителя благодаря своей первой книге и ее воплощению на экране. Кто из нас не употреблял выражения идеальный шторм ? Кто, услышав его, сразу не вспомнит замечательный кадр: Джордж Клуни, стоящий за рулем рыболовного судна — такого крошечного, почти игрушечного, на фоне гигантских волн?