Жан-Поль Рихтер - Приготовительная школа эстетики

См. Лейпцигский адресный и почтовый календарь на 1803 год.

Настоящее имя Парацельса.

Согласно Четти («Естественная история Сицилии»), там первый приплод выкидывают вон, и оттого никогда не возникает опасность заразы.

Изучают Спинозу — не Лейбница, Шекспира — не Свифта, не говоря о его спутникам, Шамфора — не Вольтера.

Нищета обладания, пользования, аффекта; аффект презирает даже самое необходимое.

Cic. in oral. num, 23: Primum igitur eum (stilum epistolarem) e vincujis numerorum eximamus — Verba enim verbis coagmentare negligat — Habet enim ille tanquam hiatus concursu vocalium molle quiddam et quod indicet non ingratam negfigentiam de re homi is magis quam de verbis laborantis {2} .

Однако старонемецкие народные сказки и рассказы требуют слога и тона своего времени; Бюшинг, Тик и другие поступают правильно, все старинное излагая на старинный лад. Для Музеуса старинная легенда была повозкой, груженной наиновейшими намеками, и такое тоже допустимо, Вейссер закидал восточно-романтическую «Тысячу и одну ночь» светящимися ракетами рассудка; зато он щедро посыпал ее солью {3} .

Беспристрастие проскола — он заимствовал примеры прекрасного из созданий как преходящих, так и непреходящих, — принимали за прямо противоположное, за пристрастность, как будто в первых случаях ему нужны были не первые попавшиеся примеры, а нечто большее.

Lact inst de falsa relig 121.

Критика систем морали Шлейермахером {2} откроет новую эпоху в этике, — труд, полный ярких и горячих фокусных центров, духа античности, учености, широты взгляда. Не колесо Фортуны случайных знаний приводится тут в движение слепцом, а огненное, мощное колесо системы вращается, достойное такого ума даже по стилю.

Что иное это мнимое конструирование в физике и в философии, как не отвратительное смешение формы с материей, мышления с бытием; смешение, которое в действительности никогда не преобразуется в тождество — столь легко достижимое в черной бездне абсолюта; ночью все дифференции — серы, но только настоящей ночью, ночью зрячих, а не ночью слепорожденных. перечеркивающей противоположность мрака и света высшим уравнением — невидения.

На этом месте ринулись прочь последние поэстасы, и остались только трое слушателей среди них и прекрасный юноша, хотя и пребывавших в дурном настроении.

«Гаргантюа и Пантагрюэль», кн. 4, гл. 43.

Мощь подлинных, преодолевающих мир мистиков такова, что стоики перед ними — все равно что карлики, стоики прикрывались ледяным панцирем разума и наслаждались только тем счастьем, что никогда не были несчастны а мистики, словно четвертые ипостаси, жили в полноте бога и, подобно богу, сами никоей не чувствовали боли от мира, но всякую боль любовь обращала им в наслаждение и всякое принесение жертву — в обретение даров, и, пожалуй, одной радости недоставало им — радости страдания. Кто хочет узнать, сколь всемогущей бывает идея и сколь прекрасной — смерть, тот пусть приблизится к смертному одру мистиков и тогда пожелает если не жить, то хотя бы умереть, как они...

Известно, что Австрия нередко умножала свои владения посредством заключения браков.

Что {2} содержится в лекции о Гердере, касается не столько его душевного склада, сколько моих чувств. Новый мрачный могильный холм — это для дрожащей руки не конторка и не мольберт, чтобы рисовать на нем того, кто погребен под ним. Но в своем жизнеописании — если только жизнь летучая и улетучивающаяся перед вечным Я заслуживает труда описания — я вывешу царственный образ Гердера, и от тех немногих лет, лет дружбы, лет Эдема, которые я прожил смеете с ним, соберу лучи, чтобы ими прочертить линии его души. Конечно, последние годы его жизни — тяжкая боль для всех любящих его; не дожил он до своей славы, и созвездие это, как Лессинг, зашло за горизонт, бледное, затуманенное, скрытое облаками времени.

«Инстинкт игры» (взятый Шиллером в долг у Канта) распадается на высший инстинкт материала и формы, и конечного синтеза никак невозможно достичь.

Пусть Шеллинг посвятит себя натурфилософии; редкое сочетание фантазии, глубокомыслия и остроумия даст в итоге второго Бэкона, которого — второй упорядочивающей мировой души — недостает колоссальному распавшемуся на атомы миру опытного знания.

По учению Августина и схоластов, ангелам присуще двоякое познание — matutina, или познание бога, vespertina, или познание сотворенных вещей. Gerhard. loc. theolog. Т II, р. 24.

Adrastea, Bd XII, S. 277.

Лишь его идущие от души слова научили автора настоящей книги, и он перестал по-юношески путать мощь и красоту.

В Лондоне из прозрачной отшлифованной гальки делают линзы для очков.