Евгений Гусляров - Лермонтов в жизни. Систематизированный свод подлинных свидетельств современников.

Печально я гляжу на наше поколенье, —

Грядущее его иль пусто, иль темно...

...Не скрою, что глубокий, проникающий в душу и презрительный взгляд Лермонтова, брошенный им на меня при последней нашей встрече, имел не малое влияние на переворот в моей жизни, заставивший меня идти совершенно другой дорогой, с горькими воспоминаниями о прошедшем.

В. В. Боборыкин. С. 80—81

Я видел руссомана Лермонтова в последний его проезд через Москву. «Ах, если б мне позволено было оставить службу, — сказал он мне, — с каким удовольствием поселился бы я здесь навсегда». «Не надолго, мой любезнейший», — отвечал я ему.

Ф. Ф. Вигель.

Цит. по: Щеголев П. Е. Книга о Лермонтове. Вып. 2. С. 70

Он говорил мне о своем будущем, о своих литературных проектах, и между прочим бросил несколько слов о своем близком конце, к которым я отнесся, как к обычной шутке. Я был последним, кто пожал ему руку в Москве.

Ю. Ф. Самарин — И. С. Гагарину.

3 августа 1841 г.

Лермонтов провел пять дней в Москве, он поспешно уехал на Кавказ, торопясь принять участие в штурме, который ему обещан. Он продолжает писать стихи со свойственным ему бурным вдохновением.

Е. А. Свербеева — А. И. Тургеневу.

10 мая 1841 г. //

Литературное наследство. М.: Изд-во АН СССР, 1948. Т. 45—46. С. 700

В то время был в продаже лишь небольшой томик его стихотворений, а другими стихотворениями, ходившими по рукам в списках, снабдил меня Павел Олсуфьев. Этот небольшой томик, изданный очень скромно, был вскоре раскуплен, и прошло продолжительное время, как появилось новое издание.

Фр. Боденштадт 2. С. 321

Пятигорск. «Водяное» общество

Областной Ставрополь был менее населен и далеко хуже обстроен настоящего губернского. Каменные двух- или трехэтажные дома, даже на большой улице, были на счету. Мощеных или шоссированных улиц не было. Тротуары были до того узки и неровны, что нужно было быть ловким ходоком и эквилибристом, чтобы в ночное время, а в особенности после дождя, не попасть в глубокую канаву, наполненную разными нечистотами, или не помять себе бока после падения.

В областном Ставрополе не было существующего ныне длинного бульвара, обсаженного высокими тополями, акациями и липами, в то время только верхняя часть бульвара до фонтана была засажена небольшими деревцами. Бабина же роща, нынешний красивый городской сад, была не местом приятного препровождения времени, а скорее притоном беглых и мошенников... Огромное пространство между домом командующего войсками и госпиталем, на котором теперь возвышаются красивые каменные казенные и частные здания, в то время было пусто, и на нем осенью и зимою не раз случалось слышать вой волков и даже встречаться с ними, или по часам блуждать по этой огромной площади в туман и метель.

М. Я. Ольшевский. С. 356—357

Я... познакомился с Лермонтовым и в продолжение всего пребывания в Ставрополе всего чаще виделся с ним и Пушкиным (Львом). Они бывали у меня, но с первого раза своими резкими манерами, не всегда приличными остротами и в особенности своею страстью к вину не понравились жене моей.

А. И. Дельвиг. Мои воспоминания. М., 1913. Т. 1. С. 297

Первую ночь по приезде из Петербурга они ночевали в гостинице Найтаки.

В. И. Чиляев.

Цит. по: Мартьянов П. К. Дела и люди века. СПб., 1893. Т. 2. С. 43

...Более всех извлекал для себя пользы от... посещения Ставрополя военною молодежью грек Найтаки, содержатель гостиницы, хотя не единственной, но бесспорно самой лучшей в городе.

Музыка, пение, говор, стукотня бильярдных шаров, хлопанье пробок из шампанских бутылок, чоканье бокалами и крики «ура!» внутри гостиницы, езда биржевых дрожек и других экипажей снаружи почти не умолкали ни днем ни ночью. Подчас случались и скандальчики вроде того, что понтеры набросятся на шулера-банкомета и спровадят его подобру-поздорову за двери, или, в минуты вакхического увлечения, перебьют посуду и зеркала и переломают мебель. А это и на руку содержателю гостиницы, потому что он рассчитается с виновными не только по-русски втридорога, но и по-гречески вдесятерицу.

М. Я. Ольшевский. С. 357

Решено было, что с поэтом поедет на Кавказ Монго-Столыпин. Ему поручалось друзьями и родными оберегать поэта от опасных выходок.

П. А. Висковатов . С. 333

Зашел я и в бильярдную. По стенам ее тянулись кожаные диваны, на которых восседали штаб- и обер-офицеры, тоже большею частью раненые. Два офицера в сюртуках без эполет, одного и того же полка играли на бильярде. Один из них, по ту сторону бильярда, с левой моей руки, первый обратил на меня свое внимание. Он был среднего роста, с некрасивым, но невольно поражавшим каждого симпатичными чертами широким лицом, широкоплечий, с широкими скулами, вообще с широкою костью всего остова, немного сутуловат — словом, то, что называется «сбитой человек». Такие люди бывают одарены более или менее почтенною физической силой. В партнере его, на которого я обратил затем свое внимание, узнал я бывшего своего товарища Нагорничевского, поступившего в Тенгинский полк, стоявший на Кавказе. Мы сейчас узнали друг друга. Он передал кий другому офицеру и вышел со мною в другую комнату.

— Знаешь ли, с кем я играл? — спросил он меня.

— Нет! Где ж мне знать — я впервые здесь.

— С Лермонтовым, он был из лейб-гусар за разные проказы переведен по высочайшему повелению в наш полк и едет теперь по окончании отпуска из С.-Петербурга к нам за Лабу.

П. И. Магденко. Воспоминания о Лермонтове //

Русская старина. 1879. Март. С. 525

Я все надеюсь, милая бабушка, что мне все-таки выйдет прощенье и я смогу выйти в отставку.

Лермонтов — Е. А. Арсеньевой.

Май 1841 г.

Лермонтов в последнем письме к Мартынову писал сюда, что он кидал вверх гривенник, загадывал, куда ему ехать. Он упал решетом. Сие означало в Пятигорск, и от того там погиб.

А. А. Кикин — М. А. Бабиной.

2 августа 1841 г.

(Здесь и далее цит. по: Лермонтов М. Ю. Полн. собр. соч /

Под ред. Д. И. Абрамовича. СПб., 1913. Т. 5)

На другое утро Лермонтов, входя в комнату, в которой я со Столыпиным сидели уже за самоваром, обратясь к последнему, сказал: «Послушай, Столыпин, а ведь теперь в Пятигорске хорошо, там Верзилины (он назвал еще несколько имен), поедем в Пятигорск». Столыпин отвечал, что это невозможно. «Почему? — быстро спросил Лермонтов, — там комендант старый Ильяшенков, и являться к нему ничего, ничего нам не мешает. Решайся, Столыпин, едем в Пятигорск». С этими словами Лермонтов вышел из комнаты. На дворе лил проливной дождь. Надо сказать, что Пятигорск стоял от Георгиевского на расстоянии сорока верст, по-тогдашнему — один перегон. Из Георгиевска мне приходилось ехать в одну сторону, им — в другую.