Евгений Гусляров - Лермонтов в жизни. Систематизированный свод подлинных свидетельств современников.

Лермонтов. Герой нашего времени. Журнал Печорина

В июле месяце 1841 года Лермонтов, вместе со своим двоюродным братом А. А. Столыпиным и тяжело раненным М. П. Глебовым возвратились из экспедиции, описанной в стихотворении «Валерик», для отдыха и лечения в Пятигорске. Я с ним встретился, и мы поселились вместе в одном доме, кроме Глебова, который нанял квартиру особо. Позже подъехал к нам князь Трубецкой, которому я уступил половину моей квартиры.

А. И. Васильчиков 1. Стб. 210

Вчера я приехал в Пятигорск, нанял квартиру на краю города, на самом высоком месте, у подошвы Машука: во время грозы облака будут спускаться до моей кровли. Нынче в пять часов утра, когда я открыл окно, моя комната наполнилась запахом цветов, растущих в скромном палисаднике. Ветки цветущих черешен смотрят мне в окна, и ветер иногда усыпает мой письменный стол их белыми лепестками. Вид с трех сторон у меня чудесный. На запад пятиглавый Бештау синеет, как «последняя туча рассеянной бури»; на север поднимается Машук, как мохнатая персидская шапка, и закрывает всю эту часть небосклона; на восток смотреть веселее: внизу передо мною пестреет чистенький, новенький городок, шумят целебные ключи, шумит разноязычная толпа, — а там, дальше, амфитеатром громоздятся горы все синее и туманнее, а на краю горизонта тянется серебряная цепь снеговых вершин, начинаясь Казбеком и оканчиваясь двуглавым Эльбрусом... Весело жить в такой земле! Какое-то отрадное чувство разлито во всех моих жилах. Воздух чист и свеж, как поцелуй ребенка, солнце ярко, небо синё — чего бы, кажется, больше? зачем тут страсти, желания, сожаления?.. Однако пора. Пойду к Елисаветинскому источнику: там, говорят, утром собирается все водяное общество.

Лермонтов. Герой нашего времени. Журнал Печорина

Военные экспедиции на Кавказе кончались в июне.

А. Е. Розен. С. 247

Скоро понаедут к нам целые легионы «гвардионцев»... человек 60 прискачут, наверно, пронесутся по дорогам лихие курьерские тройки с бубенцами и колокольцами, «со звонами малиновыми» и с «пустозвонами прекрасными», шестьдесят наград отнимутся у наших многотерпцев-строевиков для украшения этих «украсителей» модных салонов! Чудеса, право! Посылают их, видите ли, с тою полезною целью, чтобы ознакомить «будущих крупных деятелей» со всеми особенностями кавказской войны, ну, и расползутся эти «украсители» по штабам да в ординарцы к генералам. Какая же в них польза, и с чем они ознакомятся? А послушали бы вы, что станут они рассказывать в Петербурге про наши дела не только барыням и барышням, а и важным чиновным сердцам, — просто потеха. Оттого, вероятно, в России государственные деятели менее знают о Кавказе, чем каждый привратник в Париже — об Алжире.

М. А. Ливенцов. Воспоминания о службе на Кавказе

в начале 1840-х годов // Русское обозрение. 1894. № 8. С. 344

Здешняя ресторация служит очень приятным местом общего сборища. В ней можно хорошо и недорого пообедать, а охотники до виста или бостона всегда найдут там себе партию. Комнаты ресторации убраны хорошо, зала ее обширна и очень удобна для танцев, которые в ней иногда и бывают. Словом: больные, выдержавшие карантин на горячих водах... начинают оживать и опять знакомиться понемногу с удовольствиями света. Однако ж на бале, который здесь был при мне, как-то все еще плохо клеилось, и в танцы пускались очень немногие. Зато игорные столы все были заняты. Видно, что господа выздоравливающие не совсем еще освободились от лени, которую нагоняют теплые ванны и серные пары, или, может быть, иные из них вздумали позаботиться также и о поправлении здоровья кошельков своих, которое от долгого пребывания на Кавказе весьма легко может расстроиться.

Заметки неизвестного // Московский телеграф.

1830. № 10. Июнь. С. 189—190

Вчера приехал фокусник Апфельбаум. На дверях ресторации появилась длинная афишка, извещающая почтеннейшую публику о том, что вышепоименованный фокусник, акробат, химик и оптик будет иметь честь дать великолепное представление сегодняшнего числа в восемь часов вечера, в зале Благородного собрания (иначе — в ресторации), билеты по два рубля с полтиной.

Лермонтов. Герой нашего времени. Журнал Печорина

С уходом «бонжуров» уменьшились у нас картеж и пьянство, прежде денежки этих господчиков ходили в обращении, а затем настало безденежье, жизнь в обрез, на маркитанскую книжку. А и право же лучше так: играют в банчишко или преферанс по маленькой, зато шулеришек не разводится. Покучиваем мы уже не из хлопушек шампанских и портерных, а кизлярка, чихирь да очищенное отдуваются, а то и спирт разведенный хлебаем: дешево и сердито! По-прежнему-то бывало: подавай им Клико да Эль-кок, портер, ликеры, цимлянским и пивом брезгали, чихирем ноги мыли, — вот как важно!

М. А. Ливенцов. С. 344—345

На крутой горе, где построен павильон, называемый Эоловой Арфой, торчали любопытные любители видов и наводили телескоп на Эльборус...

Лермонтов. Герой нашего времени. Журнал Печорина

Молодой Мартынов Николай (сын покойного Соломона Михайловича Мартынова, известного только потому, что он разбогател от московских винных откупов), служивший прежде в кавалергардском полку, перешедший оттуда в какой-то казацкий линейный полк, а потом оставивший совершенно службу, поехал на Кавказ лечиться. Там съехался он с Лермонтовым, с которым служил прежде.

А. Я. Булгаков. С. 711

Я прибыл в город Пятигорск в конце апреля месяца для пользования водами. По приезде моем в Пятигорск я остановился в здешней ресторации и тщательно занялся лечением.

Н. С. Мартынов 2. С. 587

Промокшие до костей, приехали мы в Пятигорск и вместе остановились на бульваре в гостинице, которую содержал армянин Найтаки. Минут через двадцать в мой номер явились Столыпин и Лермонтов, уже переодетыми, в белом как снег белье и халатах. Лермонтов был в шелковом темно-зеленом с узорами халате, опоясанный толстым снурком с золотыми желудями на концах. Потирая руки от удовольствия, Лермонтов сказал Столыпину: «Ведь и Мартышка, Мартышка здесь. Я сказал Найтаки, чтобы послали за ним».

П. И. Магденко. С. 530

Прибыв на Кавказ, в ожидании экспедиции, Лермонтов поехал на воды в Пятигорск. Там он встретился с одним из своих приятелей, который с давних пор бывал жертвой его шуток и мистификаций. Он принялся за старое, и в течение нескольких недель Мартынов был мишенью всех безумных выдумок поэта.

Е. П. Ростопчина — А. Дюма

По большей части он [Мартынов] носил белую черкеску и черный бархатный или шелковый бешмет или наоборот: черную черкеску и белый бешмет. В последнем случае это бывало в дождливую погоду — он надевал черную папаху вместо белой, в которой являлся на гулянье. Рукава черкески обыкновенно засучивал, что придавало всей его фигуре смелый и вызывающий вид. Он был фатоват и, сознавая свою красоту, высокий рост и прекрасное сложение, любил щеголять перед нежным полом и производить эффект своим появлением. Охотно напускал он также на себя мрачный вид, щеголяя «модным байронизмом». Неудивительно, что Лермонтов, не выносивший фальши и заносчивости, при всем дружеском расположении к Мартынову, нещадно преследовал его своими насмешками.