Клайв Стейплз Льюис - «И снова Бард…» К 400-летию со дня смерти Шекспира

ИЗ дому он выбирался, с охотой или неволею, за несколько минут до шести утра летом и до семи — зимой. От двери родительского дома и мастерской по изготовлению перчаток сворачивал влево по Хенли-стрит, на рыночном перекрестке — вправо, мимо позорного столба на верхнем конце Шип-стрит, вдоль Чепел-стрит и за фахверковым зданием богадельни, что и поныне сохранилось на Черч-стрит, входил в школу. Благодаря положению отца в городском совете [77] Джон Шекспир, отец драматурга, был олдерменом — членом муниципального совета Стратфорда. (Здесь и далее — прим. перев.). учился он в «Новой королевской школе» бесплатно. По каменной лестнице за часовней Гильдии, где иконы замазаны известью, — в просторный класс. На пересечении скошенных дубовых балок резные украшения — разноцветные розы и сердца. Красная роза Ланкастеров и белое сердце Йорков — символ примирения древней вражды двух королевских линий в династии Тюдоров.

«Грамматика», разумеется, латинская. От рассвета до заката шесть дней в неделю круглый год напролет (по четвергам и субботам учились полдня). Учителем Шекспира сначала был Саймон Хант, потом Томас Дженкинс, возможно, валлиец, как Хью Эванс в «Виндзорских насмешницах», наставник умного и дерзкого мальчишки Уильяма. Поскольку латынь изучали только мальчики (ну и разве что принцессы или девицы из самых высокопоставленных семейств), то из-за вмешательства миссис Куикли начинаются недоразумения и сыплются великолепные каламбуры:

Эванс. Сколько чисел у имен существительных?

Уильям. Два.

Миссис Куикли. Вот как! А я, признаться, думала, что их гораздо больше. Да неужто двух чисел хватит на все имена?

Эванс. Перестаньте болтать пустяки. Теперь скажи мне, Уильям, что значит прилагательное durus, dura, durum?

Уильям. Твердый, жестокий, суровый.

Миссис Куикли. Не знаю, как по-латыни, а по-нашему — дура это и есть дура.

Эванс. Помолчите немного, невежественная женщина! Что такое lapis, Уильям?

Уильям. Камень.

Эванс. А камень — что такое?

Уильям. Ну, булыжник.

Эванс. Нет, камень — это lapis. Запомни раз навсегда.

Уильям. Lapis.

Эванс. Хорошо, Уильям. А ну-ка, скажи, от какой части речи происходят члены?

Уильям. От местоимений и склоняются так: именительный единственного числа: hie, haec, hoc.

Эванс. Правильно. Singulariter nominative: hie, haec, hoc. И, пожалуйста, запомни — родительный, genetivo — hujus… Ну, а как будет винительный падеж — accusative?

Уильям. Accusative — hinc.

Эванс. Запомни же, дитя мое, accusative — hunc, hanc, hoc.

Миссис Куикли. Хунк, хок!.. Не понимаю, что за язык такой — не то лай, не то хрюканье.

Эванс. Бросьте эти глупости, женщина! А ты, Уильям, скажи мне, как это будет в звательном падеже — vocativo.

Уильям. Гм, vocativo, гм…

Эванс. Запомни, Уильям, vocativo — caret [отсутствует (лат.) ].

Миссис Куикли. Что-что? Покатила и шпарит? Ничего не понимаю!

Эванс. Угомонитесь, женщина.

Миссис Пейдж. Помолчите.

Эванс. Как будет родительный падеж множественного числа, Уильям?

Уильям. Родительный падеж?

Эванс. Да, родительный.

Уильям. Horum, harum, horum.

Миссис Куикли. Ничего не разберу… То ли хари поют хором, то ли харям дают корм…

Эванс. Постыдитесь, женщина!

Миссис Куикли. Нет, это не мне, это вам стыдно учить ребенка таким словам. Они и сами-то набираются разных словечек довольно рано, а тут еще учитель икает, точно пьяный: хик-хэк, хик-хэк! Фу, какой срам.

Эванс. Женщина, да в своем ли ты уме! Неужели ты и в самом деле ничего не понимаешь в склонениях и спряжениях? Глупее тебя нет никого в христианском мире! [78] Виндзорские насмешницы. Акт IV, сц. 1. Перевод С. Маршака, М. Морозова.

Падежи, числа, имена, члены. Так учили латыни Шекспира. Зубрежка наизусть, словно по катехизису. Что такое lapis? — Камень. А что такое камень? Нет, не булыжник, никто не просит тебя думать, камень — это lapis. Двойной перевод, с английского на латынь и обратно, и так целыми днями. Умный мальчик выдерживал этот режим, передразнивая учителя: то хрюкал, произнося hic, hoc, то обыгрывая «родительный» падеж, произносил harum как хари, и прекрасно помнил, что член — понятие не только грамматическое, но и обозначение некой части его тела.

Бен Джонсон, учившийся в более известной школе (в Вестминстере), пренебрежительно фыркал по поводу начатков латыни у Шекспира. Такого рода интеллектуальный снобизм вполне естественен: Джонсон был один из очень немногих представителей простонародья той эпохи, кто обзавелся приличной библиотекой исторических и философских текстов как на латыни, так и на древнегреческом. Однако такому неглупому парню, как Уилл, нескольких лет в елизаветинской грамматической школе было вполне достаточно, чтобы усвоить латынь на всю жизнь. Его уровень наверняка превышал знания многих нынешних студентов классического отделения.

В краткое правление Эдуарда VI [79] Эдуард VI (1537–1553), король Англии и Ирландии (1547–1553) — сын Генриха VIII. Умер от туберкулеза. , мальчика-короля, часть средств от запрещенных заупокойных служб и закрывшихся монастырских школ была направлена на создание целой сети грамматических школ, которые до сих пор именуются «королевскими». Было велено, чтобы «хорошая литература и дисциплина распространялись и насаждались по всему нашему королевству, ибо в этом заключается наилучшее управление и устроение дел». Грамотность и моральное воспитание как основа государства и «общего благосостояния». Эразм Роттердамский в ставшем классическим учебнике устной и письменной риторики утверждал незыблемую ценность подражания латинской классике:

Лучше всего, чтобы юношество прилежно и разнообразно упражнялось в такого рода вещах, ибо помимо плодов стиля, таким образом будут впитаны и глубоко врежутся в память старинные достопамятные истории, привычными станут имена знаменитых людей и мест и, главное, будет усвоена мощь искренности и природа достоверности, первые достоинства красноречия.