Бертран Рассел - Философский словарь разума, материи, морали

Под мудростью я имею в виду правильное понимание жизненных целей. Это нечто такое, чего наука сама по себе не обеспечивает. Поэтому одного лишь роста науки недостаточно для того, чтобы гарантировать подлинный прогресс, хотя этот рост представляет собой один из элементов, необходимых для прогресса.

Определенный тип преуспевающих людей любит утверждать, что «все относительно». Это, конечно же, чепуха, потому что если бы все было относительно, не осталось бы ничего, по отношению к чему оно было бы относительно.

Однако, не впадая в метафизический абсурд, можно утверждать, что все в физическом мире существует относительно наблюдателя.

Один и тот же наблюдатель, предпринявший все необходимые меры предосторожности для обеспечения точности наблюдений (в частности, принявший во внимание фактор скорости света), может одновременно наблюдать два события в отдаленных друг от друга местах, в то время как другой не менее предусмотрительный наблюдатель может утверждать, что первое событие предшествовало второму, и, наконец, третий – что второе предшествовало первому. Это может случиться, если все три наблюдателя быстро движутся относительно друг друга.

Для философии в теории относительности значительно важнее то, что она упраздняет единое космическое время и единое непрерывное пространство, заменяя и то и другое пространством-временем. Эта замена имеет огромное значение, поскольку фундаментально меняет наше представление о структуре физического мира и имеет, я думаю, последствия для психологии. Бесполезно сегодня говорить о философии, не объясняя этого обстоятельства.

Общая теория относительности (ОТО) – опубликованная в 1915 году, через 10 лет после появления специальной теории (СТО) – была прежде всего геометрической теорией гравитации. Эту часть теории можно считать прочно утвердившейся. Однако, она имеет также более умозрительные черты. В своих уравнениях она содержит то, что называется «космической константой» ["космологической постоянной" – АБ], определяющей размеры вселенной в любой момент времени. Эта часть теории, как я упоминал, призвана показать, что вселенная непрерывно расширяется или сужается. [И, насколько я помню, измеренное значение этой постоянной как раз таково, что невозможно понять, какая судьба постигнет вселенную далее: будет она разлетаться в бесконечность, или расширение сменится сжатием. Значение – как раз на границе. – АБ].

ОТО имеет значительно более широкий охват, чем СТО, и представляет больший интерес для философии, выходящий за пределы вопроса о замене пространства и времени пространством-временем. Общая теория требует отвергнуть все прямые отношения между отдаленными событиями, причем отношения, от которых зависит пространство-время, вначале ограничиваются очень небольшими областями и расширяются только (там, где это возможно) посредством объединения. Весь старый аппарат геометрии – прямые линии, круги, эллипсы, итд. – утратил свое значение.

Специальная теория ставит перед собой задачу сделать законы физики одинаковыми по отношению к любым двум системам координат, движущимся друг относительно друга прямолинейно и равномерно. Здесь необходимо было принять во внимание два вида уравнений: уравнения Ньютоновской динамики и уравнения Максвелла. Последние не изменяются в результате трансформации Лоренца, однако первые требуют определенных корректировок. Эти корректировки, однако, были уже известны благодаря экспериментальным результатам. Тем самым, решение рассматриваемой проблемы было завершено, однако с самого начала было ясно, что в действительности проблема является более общей. Нет оснований ограничиваться двумя системами отсчета, находящимися в равномерном прямолинейном движении; проблема должна была получить решение для двух произвольных систем отсчета, независимо от характера их относительного движения. Эта проблема была решена общей теорией относительности.

Эйнштейну удалось показать, как можно избежать выводов Ньютона и сделать пространственно-временное положение чисто относительным. Однако своей теорией относительности он сделал гораздо больше. В СТО он показал, что между двумя событиями имеется отношение, которое можно назвать «интервалом» и которое самыми разными способами можно разбить на то, что мы считаем пространственным расстоянием, и то, что мы считаем отрезком времени. Все эти разные способы одинаково правомерны; нельзя сказать, что один из них более «правилен», чем остальные. Выбор между ними – вопрос чисто условный, подобно выбору между метрической системой мер и системой футов и дюймов. [зависит от наблюдателя – АБ]

СТО, которую мы рассматривали до сих пор, полностью разрешила конкретную проблему – объяснить тот экспериментальный факт, что все законы физики (как обычной динамики, так и связанные с электричеством и магнетизмом) являются абсолютно одинаковыми для двух тел, находящихся в равномерном относительном движении.

«Равномерное» движение означает здесь прямолинейное движение с постоянной скоростью.

Мы можем утверждать, что из одной формулировки закона противоречия не может следовать никаких суждений, кроме высказывания о том, что существует истина, или что некоторое суждение истинно. Ибо этот закон говорит лишь о том, что любое суждение должно быть либо истинно, либо ложно, но не может быть и тем и другим одновременно. Закон не дает указания на то, какую альтернативу следует предпочесть, и не может сам определить, какое суждение истинно. Теперь перейдем к интерпретации закона противоречия.

Не следует говорить: «Предложения 'это красное' и 'это не красное' не могут быть истинными одновременно», поскольку мы заинтересованы в устранении «не». Следует говорить: «Неверие в утверждение 'убеждение, что это красное, и неверие в то, что это красное, одновременно истинны' всегда истинно». По-видимому, таким путем мы можем заменить «не» и «ложность» на «неверие» и «истинность неверия». Затем мы снова вводим «не» и «ложность» с помощью определений: слова «это не синее» определяются как выражающие неверие в то, что выражается словами «это синее». Таким образом удается избежать необходимости пользоваться «не», которое является неопределимой составляющей фактов.

Прямодушие, которое я считаю второстепенным лишь по отношению к доброте, состоит, вообще говоря, в том, чтобы в своих убеждениях исходить из очевидности, а не из соображений удобства или стремления к удовольствию.